Смотрящий за тюрьмами уголовный авторитет Зубатый

Есть волчье правило: волки съедают своих стариков, когда те одряхлеют. Потому что старики отступили от законов равенства дряхлостью и моральным развалом, и природа «не терпит неравенства сил», — писал в своем дневнике (если можно так выразиться) Сергей Васильченков — Серега «Зубатый» — «последний из могикан» калининградского криминального мира. Он должен был стать первым «вором в законе» в 39-м регионе, но умер некоронованным, 11 сентября 2007 года, при довольно-таки странных обстоятельствах.

Сергей Васильченков был колоритной фигурой. Он появился на свет 9 мая 1959 года в Полесске, четвертым ребенком в семье, весьма обеспеченной по советским меркам: у его родителей имелись особняк и автомобиль «Волга», а матери по хозяйству помогала домработница. Кстати, ни у кого из братьев и сестер Сергея проблем с законом никогда не возникало, а одна из его сестер — замужем за полковником МВД.

Сергей Васильченков хорошо учился, занимался спортом, планировал после школы поступить в военно-морское училище. Но психологи не зря утверждают: все люди делятся на «военных» и «штатских» отнюдь не по профессиональной принадлежности. «Людям войны» комфортно в экстремальных условиях. Когда же «экстрима» не хватает — они, в поисках острых ощущений, способны презреть и моральные заповеди и статьи Уголовного кодекса. Так что курсанта КВВМУ из Сергея Васильченкова не получилось.

В 1979 году скоропостижно умерли его отец и мать. А он сам — получил свой первый срок. Девять лет в колонии усиленного режима. По статье 117 УК («изнасилование»). Люди, знавшие его в то время, утверждают, что под статью Васильченкова «подвели»: будто бы с девушкой, написавшей потом заявление, он долго встречался, а интим у них был по обоюдному согласию. Но в чем-то не сошлись, и девушка — отомстила. Мы на этой версии не настаиваем. «Белым и пушистым» двадцатилетний Сергей Васильченков не был, как никогда и не строил из себя жертву советского правосудия. Такое ощущение, что дорогу себе он выбрал рано. И пролегла она через «семерку» — тогда это была колония усиленного режима в Гвардейске.

Тюремные университеты

Первый срок он оттрубил «от звонка до звонка». Работал в цехе (тогда почти все работали), свел знакомство с «авторитетными людьми». В канун московской Олимпиады 1980 года из столицы поубирали весь «криминальный цвет».

Воры и бандиты — «сливки преступного сообщества» — под любыми предлогами задерживались, получали год «зоны» и рассылались по городам и весям.

«Зубатый» — такое прозвище получил Сергей Васильченков в «семерке» – понравился «авторитетам». Связи, возникшие в «первоход» в Гвардейске, чуть позже сделают Зубатого фигурой, имеющей явный вес в криминальной среде.

Кстати, тогда в «зонах» Калининградской области и в помине не было никаких «смотрящих«. Заключенные объединялись по признаку землячеств. Зубатый в «семерке» сколотил свою группировку, собрав вокруг себя не земляков, а тех, кто был ему близок по духу. В нее вошли Сергей Орел, Игорь Лавр, Андрей Паса, Костя Гомон (впоследствии Гоман будет арестован по подозрению в убийстве главного на тот момент рэкетира в Советске — Валерия Шацкого… но доказать его вину сотрудники правоохранительных органов не смогли и посадили Костю совсем за другое. Сейчас он уже на свободе, живет в Калининграде). Короче, когда в январе 1988 года Зубатый освободился, от прежнего юноши, мечтавшего о море и золотых погонах, не осталось и следа. Да и страна была уже совсем другая.

Серега Зубатый продержался на воле недолго. Правда, успел жениться. Вскоре у него родилась дочь. Занимался он рэкетом. Его группировка, в которую входили и спортсмены, и бывшие уголовники, возникла как бы из ниоткуда. Серега Зубатый собирал дань в Калининграде и с предприятий, и с бандитов, которые эти самые предприятия «доили». Купил квартиру на Фрунзе, роскошный «Мерседес». Деньги, кабаки, красивые женщины…

Но в 1989 году Сергей Васильченков снова был арестован и получил два года по ч. 3 ст. 208 УК РФ (»сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем»), в 1991-м вышел на свободу — а через год снова загремел на десять лет. За умышленное убийство, вооруженное сопротивление сотрудникам милиции при задержании и дачу заведомо ложных показаний.

Этот срок он отбывал на «девятке» — в колонии строгого режима на Советском проспекте. Кстати, примерно в это же время появился первый в янтарном крае «смотрящий» — некто Савелий. Впоследствии подсевший на иглу, он будет смещен и умрет в 2000 году от туберкулеза, в полном забвении. (Известно, что он был на «герыче» так плотно, что даже на «стрелки» приезжал под кайфом – и засыпал, пока стороны пытались «перетереть» о чем-то важном… В Питере он потратил па лечение от наркозависимости 33 тысячи «общаковских» долларов. Не помогло.)

Смотрящий по тюрьме

На «девятке» Зубатый познакомился с Александром Кудряшовым – Сашей Литовцем. Тот «зашел» на зону на короткий срок — и пользовался среди зэков таким непререкаемым авторитетом, что начальник колонии здоровался с ним за руку, даже перед общим строем осужденных.

При Кудряшове размер областного общака зашкаливал за миллион баксов (тех еще баксов, когда за 10 тысяч долларов можно было купить двухкомнатную квартиру в центре Калининграда). Он и ставил очередных «смотрящих»: после Савелия был Карло (Сергей Уваров), потом Бэкстон (Юра Иванов, занявший криминальный трон уже после смерти Литовца), за ним — Сазон (Виталий Сазонов).

А Зубатый был «смотрящим» в «девятке». Личности в ту пору там сидели колоритные. Один — Леня по кличке Пантелей — чего стоил. В 1998 году он был на восемнадцать лет осужден за убийство офицера, прошедшего «горячие точки», награжденного орденами и медалями.

Вообще-то за Пантелеем числилось много убийств. Милиционеры утверждают, что он вырезал целую семью с детьми. Но это убийство оказалось для него роковым: до сих пор друзья погибшего офицера периодически наведываются в «девятку» и справляются, сидит ли еще Пантелей. И просят ему передать: «Ты живешь, пока сидишь». Леня Пантелей, формально являясь «шнырем» — т.е. убирая камеры, развозя баланду и т.д. — реально был на зоне наркобароном. Сам он не кололся, не курил, не пил, регулярно занимался физкультурой, но именно он распространял в «девятке» наркотики. Ему — позволялось. Скорее всего, потому что попутно он «сливал информацию» руководству колонии.

Сидел тогда в «девятке» и Кузя-дровосек. Этот всю жизнь провел на зоне «за кулак». Физически сильный, он, стоило ему выйти на свободу, находил в первом же баре мужика покрепче, провоцировал драку. Дрался всеми частями тела, ответных ударов практически не ощущал. В «девятке» он был в активе (так называют зэков, которые явно сотрудничают с администрацией), но мог пить водку даже с Серегой Зубатым. Тот признавал его за «верность принципам» и дерзость.

7 сентября 2000 года, уже на свободе, Кузя-дровосек поехал к другу – бывшему боксеру, сидевшему на игле. Тот предложил уколоться, доза оказалась чересчур большой, Кузя потерял сознание. Дружок, испугавшись, убежал. Кузя умер. Ему едва стукнуло сорок — 2 сентября он отмечал юбилей.

Алексей Митягин — «Доктор» (тот самый, кого через девять лет зверски убьют собутыльники в кафе «Сказка «), Игорь Чапляускас (Чапа), «положенец» Витя Пан (из «девятки » его очень скоро отправили по этапу «на материк » — и там, в России, он был «коронован». Как «вор в законе», Пан всячески поддерживал Зубатого). А еще Юра Семенов (бессменный, с 1994 года «смотрящий » в Янтарном), Вова Зольников (Красный), Золочевский, Синцевский . Те, кто «чалился» в «девятке» при Зубатом, не шутя называют это время «золотым веком» колонии.

Исповедь бывшего заключенного

Вспоминает один бывший заключенный (сегодня от мира преступных страстей он далек, за что благодарен Зубатому).

— Я попал в «девятку» с «малолетки». За что — сейчас не имеет значения. Скажу лишь, что с криминальным миром до этого не соприкасался. В первый же вечер в лагере меня приветили блатные. Я ведь был из обеспеченной семьи, на свободе имелись люди, которые мне хорошо помогали… Ясно, что блатные стали объяснять мне, как жить, куда и сколько отчислять. Начали расписывать мне свой мир в ярких красках. Мол, давай к нам. Решим все твои проблемы! Но, конечно, чай, сигареты, продукты, одежды — все это надо делить по-братски. Половина — тебе, половина нам…

Но я стал присматриваться, думать… К примеру, блатные могли назвать «сукой» парня, который в общак кидал пачку грузинского чая, а себе оставил индийский. Но ведь по воровскому закону все должно делаться добровольно?.. Он ведь поделился — чего же еще? Почему блатные забирают себе все самое лучшее, что заключенным передают с воли?..

Или еще: человеку, который в первый раз на зоне, предлагают: «Сыграем в карты на интерес?» (Ну, или там, в шашки, в нарды…) Важно ПРАВИЛЬНО отказаться. Скажешь «Я на деньги (продукты, вещи) не играю», — и тебе моментально предложат: «А на просто так?» Если согласишься, а тебя обыграют (а тебя обязательно обыграют!), выясняется, что «просто» — это анальный половой акт, «так» — это когда тебе дают в рот. Тебя «опускают» — и никого не волнует, что ты не знал, как нужно было ответить («Игра без интереса»).

Конечно, если человек физически сильный и дерзкий, он может и послать. Мол, мне плевать на все ваши «прихваты» и правила. Вадим Лепилкин (Ляпа) был таким. Он держался особняком — и его не трогали вплоть до самого бунта (но об этом чуть позже). Так вот, когда Серега Зубатый вышел с БУРа (штрафной барак), я к нему сунулся — поговорить. А он вообще всех выслушивал, даже «опущенных». Уж на что он ненавидел наркоманов… или тех, кто сидел за изнасилование детей, убийство матери — он и в их проблемы вникал. И всячески боролся с «блатным гонором». «Я — мужик, — говорил он. — А вы откуда, такие блатные?!» И раз — в торец. Чтобы спесь сбить…

Короче, поговорили мы с ним. И он навел порядок в бараке. Разобрался с теми, кто оборзел. Даже если кого-то из первоходов подтягивали «за просто так» – у Зубатого можно было найти правду. При Зубатом «грев» (продукты, сигареты, одежда) в зону шел со всех сторон. У него при себе (в камере) всегда было 10.000-12.000 долларов общака наличными. Дорогие спиртные напитки, мобильники самых навороченных марок, женщины на заказ… На 40-летие (аккурат перед бунтом) Чапа подарил Зубатому золотую печатку с бриллиантами… А вообще, когда Чапа с Зубатым пили водку, охрана старалась в зоне не отсвечивать. Даже отбой в этот день не объявлялся.

Ко мне у Зубатого возникла симпатия. Может, ему понравилось, что я держался обособленно и старался думать своей головой… или он не хотел, чтобы я повторил его судьбу… но он мне сказал: «Ты из нормальной семьи. Не лезь к блатным. Выбирайся отсюда и живи достойно».

Ну а после Зубатого «смотрящим» за «девяткой» стал Бычок. Он «проколол» на наркотики весь общак — и был снят. Поставили на его место Игоря Белого. Но Игорь — тоже наркоман, вместе со своим окружением он повторил судьбу Бычка. А выйдя на волю, умер от передоза. В общем, Зубатый был последним НАСТОЯЩИМ смотрящим… Может, именно поэтому руководство «девятки» и спровоцировало заключенных на бунт?

Бунт на зоне

Итак, в мае 1999 года в зону привезли восемь ВИЧ-инфицированных заключенных и определили их на «общее положение». Это значит — одна и та же столовая, один зубоврачебный кабинет, шприцы (тогда не было одноразовых), одна комната для свиданий.

Начальника колонии подполковника Васильева (зэки дали ему прозвище «Василиса») предупредили о возможных волнениях. Он не внял. Тогда зэки отказались идти в столовую. 26 мая Васильев распорядился выгнать всех из бараков дубинками — за работу взялся тюремный спецназ. Бойцы в масках врывались в бараки — и пощады не было никому. К «маскам» присоединился Вадим Лепилкин (точнее, в очередной раз противопоставил себя толпе). Серега Зубатый вызвал Ляпу на «разговор» — тот подошел с надменным видом (он всегда гордился тем, что не признает над собой ничьих авторитетов). Некто Сергей Матрос, тусовавшийся в толпе зэков, стал подбивать народ «порвать» Ляпу.

Первым ударил Серега Зубатый. А потом на Ляпу навалилась толпа, и началось месилово. Его пинали, на нем прыгали. Все, кого он гонял в зоне, решили воспользоваться случаем и оторваться по полной. С пробитым черепом, переломанными ребрами, истекающий кровью Лепилкин остался жив буквально чудом. Затем более 120 человек вскрыли себе вены. Если принято общее решение, «порядочный арестант» должен его выполнить. Так что вены резали себе даже активисты.

Зубатый «вскрылся» так, что забрызгал своей кровью китель начальнику «девятки». В зону был введен ОМОН. Как утверждают очевидцы, между командиром омоновцев и Зубатым состоялся разговор тет-а-тет, на плацу. До зэков донеслись лишь финальные фразы. Командир омоновцев сказал: «Даю слово офицера, что мой отряд никого не тронет». Зубатый ответил: «Кипиша больше не будет».

В этот вечер зона действительно была «без кипиша» — и «без режима». Но на следующий день Васильченкову дали 15 суток ШИЗО… а в зону опять пожаловали «маски-шоу». Со всеми вытекающими последствиями.

Затем Васильченков получил год «одиночки» по статье 321 УК («Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества») — а еще через год (за то же самое!) — двенадцать лет особого режима (из них — пять лет «крытой», т.е. тюремного заключения). Вместе с ним под раздачу попали еще семеро, в том числе совершенно случайные люди. Так, Руслан Бигун из Краснознаменска, участник боевых действий в Чечне, подошел к толпе, когда все уже было закончено. А Сергеи Скоробогатых вообще не знал, что случилось. Интересно, что все свидетели, давшие нужные показания по «делу о бунте», были тут же отпущены по УДО (условно-досрочному освобождению).

Этап во Владимирский централ

Зубатого этапировали в знаменитый Владимирский централ. Там он становится смотрящим. В 2001 году его должны были короновать как «вора в законе» – но он «кинул предъяву» одному вору кавказских кровей. И хотя «по понятиям» Серега Зубатый был прав, и остальные воры приняли его сторону, коронацию отложили. Больно уж беспрецедентной была ситуация.

Во Владимире Серега Зубатый чувствовал себя как рыба в воде. У него была куча мобильников, он созванивался с людьми, которые представляли его интересы за пределами тюрьмы. Воры в законе спокойно разгуливали по Владимиру — типа, в увольнение ходили. На зону заезжали целые фуры с провизией, женщин легкого поведения оформляли на свидания как сестер. Когда Васильченкову надо было поговорить с кем-то из заключенных, конвоиры открывали нужную камеру и деликатно удалялись.

К нему приезжали посетители. Костя Роман (Паса), находясь в федеральном розыске, дважды ездил из Калининграда во Владимир к Зубатому на свидание. Оба раза — по подложному паспорту. Что, впрочем, никого не удивляло.

Кстати Костю Романа, находившегося в бегах, один крупный калининградский милицейский чин однажды встретил в «Вестере» на Советском проспекте.

— Костя?! Ты же в федеральном розыске!

— Ну, да… но жрать-то хочется…

На том и расстались. То ли менту стало лениво связываться с Костей в свое нерабочее время, то ли проблем побоялся. Но задерживать объявленного в розыск преступника он не стал.

Инфаркт в камере

Была уже назначена новая дата коронации — но, видимо, произошла утечка информации, и накануне заветного дня Зубатого тайно вывезли в Ухту, что в Республике Коми. В тамошней зоне он сначала тоже был смотрящим — общался с братвой по телефону, дрался с ментами, но потом его закрыли в «одиночку» – и Серега Зубатый устранился.

Читал Библию, занимался физкультурой. В свои сорок восемь лет он мог присесть до тысячи раз и более ста раз отжаться, и при весе в 90 кг обладал сумасшедшей силы ударом. Физическая форма его не беспокоила. Гораздо больше его волновало то обстоятельство, что преступный мир «ложится под ментов». Поговаривали, что «серьезные покровители» Зубатого решили наконец-то его короновать, а потом за $150 000 договориться относительно УДО. (Это, в принципе, везде делается почти легально: заключенный вносит 500 000 рублей на счет своего «учреждения» — для «благоустройства»… и летит на волю белым лебедем.)

Но 11 сентября 2007 года Сергей Васильченков неожиданно умер. Официальный диагноз — инфаркт. Но Зубатый никогда не жаловался на сердце. За несколько часов до смерти он сделал много телефонных звонков, разговаривал твердым голосом, оптимистично. Опять же, при сердечной недостаточности кончики пальцев, носогубный треугольник, уши и кожа за ушами приобретают багрово-фиолетовый оттенок. У покойного этих признаков не наблюдалось.

В криминальных кругах на этот счет имеется несколько версий:

1. Его могла «заказать» калининградская братва, находящаяся в оппозиции. Возвращение Зубатого, да еще в ранге «вора в законе», многим здесь спутало бы карты.

2. Его могли убить из-за денег. Вроде бы общак в Ухте составлял 200 000 евро налом, а после смерти Зубатого деньги «испарились».

3. Его могли устранить менты-оборотни, подмявшие под себя весь «криминальный рынок» и не желающие усиления «преступного мира» — в смысле, преступников, которые не носят формы и не имеют табельного оружия. А технология убийства проста: человеку могут положить на грудь десяток «блинов» от штанги — и сердце само остановится от непосильной тяжести. Или — жертву пичкают нитроглицерином: разом 8-10 таблеток — и сердце буквально взрывается. Ну и кто в тюрьме будет проводить объективное патолого-анатомическое исследование?

Венки «ОТ братвы»

Впрочем, где-то за две недели до смерти Серега Зубатый позвонил другу и попросил от него отвезти цветы на могилы Карло и Саши-Литовца. Но было ли это отголоском сердечной болезни — или дурным предчувствием, мы уже никогда не узнаем.

Похоронили Зубатого 17 сентября 2007 года в Калининграде на Старом кладбище, прямо за памятником первому всенародно избранному мэру Игорю Кожемякину. Кадиллак-катафалк, венки в человеческий рост с классической надписью на траурных лентах «От братвы», цветы… — все было на уровне. Организацией похорон занималась Ирина, вдова Саши-Литовца. Интересно, что в этот день сотрудники ГИБДД не тормозили, навороченные «тачки», летевшие в Храброво: все знали, что люди едут встречать гроб. Как, собственно, и на кладбище никого не трогали, хотя среди прощавшихся было немало лиц, объявленных в розыск. А собралось человек двести. Некоторые отпрашивались прямо с зоны: благо, сегодня; получить такой «отпуск» за деньги — сущий пустяк.

«Воры в законе» попрощались с Зубатым в Москве: в Калининград их не пустили, разворачивали прямо в аэропорту. Поминки были в «Атлантике», знаменитый калининградский кабак погрузился в траур.

И вот ведь что: да, Зубатый — не ангел. Как не ангел — любой, кто преступает закон (не юридический — человеческий, повелевающий возлюбить ближнего как самого себя и не впадать в грех гордыни и гнева). Но — он криминальная легенда. С ним вместе ушла целая эпоха. Это ведь нынешний преступный мир совершенно не интересен: во-первых, потому, что очень сложно понять, где он, этот мир, кончается — и где начинается «борьба с преступностью». Ведь очень часто в обеих ипостасях (и «сыщика», и «вора») выступают одни и те же люди.

Во-вторых, нынешняя «братва» процентов на восемьдесят состоит из наркоманов — а в такой среде невозможны ни Робин Гуды, ни Зубатые.

В-третьих, когда закон повсеместно превращают в кистень его же собственные служители, а «понятия» умирают вместе с «последними могиканами», жить становится еще страшнее.

Ну и, конечно, жаль Сергея Васильченкова — человека, жившего в «перпендикулярном» пространстве и умершего в неволе. Впрочем, на этой воле он вряд ли бы себя нашел. Он ведь был человеком «прошлого времени». Времени, в котором еще находилось место романтике. А не только «дури» и «кайфу».