Ранее судимый за воровство кредитов воронежский ресторатор обналичил за два года 12 млрд рублей под 2,8%. Пока учредитель кофейни «Чао–какао», бара MesTo, ресторана «Время Че», ночного клуба Diablo под домашним арестом читает свое уголовное дело, стоимость «обнала» поднялась до 10%.
О завершении предварительного следствия по делу Максима Скоркина и его предполагаемых сообщниковсообщили источники в ГУ МВД России по Воронежской области. Фигурантам предъявлено обвинение в окончательной редакции, в ближайшее время они начнут знакомиться с материалами расследования. В зависимости от роли при совершении преступлений Максиму Скоркину и 27 его подельникам вменяются в вину создание преступного сообщества (ч. 1 ст. 210 УК РФ), незаконная банковская деятельность с извлечением особо крупного дохода (п. «а», «б» ст. 172 УК РФ), а также легализация преступно нажитых средств (ч. 2 ст. 174.1 УК РФ).
В разное время Максим Скоркин занимался ресторанными проектами, недвижимостью и ценными бумагами, наибольшую известность имеет как соучредитель воронежских заведений MesTo и «Время Че», ночного клуба Diablo. Согласно выводам следствия, с 2010 года предприниматель начал осуществлять на территории Московской, Воронежской, Липецкой, Самарской и Ростовской областей, а также Краснодарского края. Он продавал наличность «недобросовестным субъектам предпринимательской деятельности для уклонения от уплаты налогов и хищений из бюджета под видом возмещения НДС», стоимость услуги составляла 2,8% от суммы. Для операций, по материалам дела, использовались счета 54 фирм-однодневок, куда клиенты переводили деньги по фиктивным основаниям — под видом оплаты товаров или услуг. Затем средства попадали на банковские карты, которые были оформлены на подставных физических лиц — маргиналов, бомжей. Они банально снимали их в банкоматах.
Структура у предполагаемого ОПС была простой. «Скоркин осуществлял общее руководство преступным сообществом, еще пять фигурантов возглавляли условные подразделения: бухгалтерию, группу инкассаторов и другие»,— пояснил собеседник “Ъ”, знакомый с ходом расследования. Подпольная финансовая деятельность была свернута в июне 2017 года, когда по материалам МВД России и регионального УФСБ было возбуждено уголовное дело и задержаны основные фигуранты. На тот момент в полиции полагали, что Максим Скоркин занимался обналичкой чуть более двух лет, а размер полученного членами ОПС нелегального дохода составлял порядка 20 млн рублей. После проведения всех следственных действий эта сумма выросла на порядок — до 220 млн руб. Согласно подсчетам полиции, всего за семь лет через счета фирм-однодневок было обналичено более 12 млрд рублей. В ходе расследования количество фигурантов увеличилось с 20 до 28 человек, но в деле все еще остаются неустановленные лица, материалы по которым выделены в отдельное производство.
Адвокат Максима Скоркина Роман Ковальчук сообщил, что ресторатор частично признал вину и сотрудничал со следствием. «Он согласен с предъявленным обвинением в части незаконной банковской деятельности, но не согласен с созданием преступного сообщества. У него был бизнес — ряд успешных ресторанных проектов, доля в строительстве. Да, где-то побочно он начал заниматься незаконной деятельностью. Но это ведь все равно предпринимательская статья, неправильно делать из Скоркина руководителя ОПС»,— сказал защитник. По его словам, ознакомление со 150 томами уголовного дела займет не меньше года, и за это время законодатель может запретить квалифицировать «предпринимательские» дела по ст. 210 УК РФ.
В прокуратуре Воронежской области рассказали, что следствие оставило «без должного внимания» действия покупателей наличности, которые «уводили в тень» свою предпринимательскую деятельность. «Их количество исчисляется сотнями. По нашему требованию руководство МВД поручило направить всю информацию в налоговые органы»,— сообщили в прокуратуре. что в июле 2017 года оперативники регионального УФСБ адвоката Скоркина, Николая Шмакова, сына судьи областного суда Ивана Шмакова. Защитника взяли во время получения 4 млн руб. от жены Максима Скоркина. За эти деньги, по версии следствия, Николай Шмаков, позже обвиненный в мошенничестве, обещал решить в суде вопрос об изменении меры пресечения обвиняемому. Речь шла о возможности переквалификации статьи УК на более мягкую.
