Установить когда возникли штрафные подразделения достаточно сложно, поскольку сама специфика войны предполагает, что самым эффективным и оптимальным наказанием для военного преступника является возможность искупить вину собственной кровью.
С Сенатской — на Кавказ
Правда, в Российской императорской армии подобная практика не приживалась. Единственное и весьма показательное исключение связано с декабристами. В восстании на Сенатской площади участвовали Лейб-гвардии Московский и Лейб—Гренадерский полки. Примерно треть солдат перевели в обычные армейские полки Кавказского корпуса, а остальными укомплектовали двухбатальонный Сводный полк (около 1300 человек), за личным составом которого сохранили гвардейские льготы (повышенное жалованье, для офицеров чины на один выше, чем в армии).
Командиры в него подбирались из числа офицеров-гвардейцев, замешанных в ранних декабристских организациях, но с оружием не бунтовавших. Среди них оказался и предавший декабристов капитан Майборода — для него перевод, пусть в штрафную, но все-таки гвардию, считался повышением. Полк также отправился на Кавказ и принял участие в двух сражениях персидской войны — битве при Джаван-Булаке и взятии Эривани. После этого прощенные штрафники вернулись в столицу, сопровождая захваченные у персов трофеи и контрибуцию. В родных гвардейских полках они составили отдельные батальоны.
По приказу Троцкого
В Красной армии первые штрафные части стали создаваться летом-осенью 1918 года в период боев за Казань. Находились они преимущественно в тылу, а если направлялись на опасные участки, то подальше от родных мест и таким образом, чтобы их подпирали надежные соединения. Конкретный случай приведен в приказе Льва Троцкого от 13 января 1919 года: «В Камышинской группе разбежался 1-й Камышинский полк из местных уроженцев, преимущественно кулаков. Мною приказано дезертиров извлечь, разыскать и после наказания наиболее виновных составить из остальных штрафные роты или штрафной батальон, смотря по числу. Опыт показал, что такие штрафные части из условно осужденных дезертиров сражаются потом храбро и становятся даже примерными частями. Но необходимо перевести означенные части из Камышинского на другой фронт».
Во главе штрафных рот и батальонов ставились самые волевые и надежные командиры, а рядовой состав разбавлялся коммунистами и сочувствующими. По окончании Гражданской войны такие подразделения использовались преимущественно на хозяйственных работах (как стройбат) и существовали до 1934 года.
В июле 1940 года‚ под впечатлением от неудачной войны с Финляндией, снова стали создаваться укомплектованные нижними чинами штрафные батальоны, которые существовали до изданного уже во время Великой Отечественной войны указа Верховного Совета от 12 августа 1941 года. В это же время в армию отправились десятки тысяч узников ГУЛАГа, которые таким образом получали возможность досрочного снятия наказания. Но осужденные по самым тяжким уголовным статьям (убийство, вооруженный грабеж), а также политические, на передовую не попадали.
Отдельные соединения из бывших зэков не создавались, хотя их процент в кадровых частях мог быть довольно значительным. Однако истории про целые «зэковские» корпуса относятся все же к числу перестроечных фантазий.
«Ни шагу назад!»
Новый этап в истории штрафных частей начался 28 июля 1942 года после издания Сталиным знаменитого приказа №227, известного как «Ни шагу назад!». Эйфория, вызванная Московской битвой, испарилась после неудач под Ленинградом, в Крыму и под Харьковом. В приказе констатировалось, что «У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину». Далее говорилось об опыте формирования штрафных частей в вермахте и указывалось, на каких принципах опыт противника следует использовать в Красной армии.
Разжалованные военнослужащие из рядового состава отправлялись в штрафные роты, а офицеры — в штрафные батальоны на срок от одного до трех месяцев. Эти подразделения должны были использоваться на самых опасных участках фронта для прорыва вражеской обороны, захвата стратегически важных пунктов, разведки боем, отвлекающих маневров,
прикрытия отступающих.
Количество штрафных батальонов варьировалось по обстановке — от одного до трех на фронт; штрафных рот — от трех до десяти на армию. В случае боевого отличия или ранения наказание со штрафника снималось досрочно. Разжалованные офицеры восстанавливались в прежних званиях, а в случае гибели их семьи получали офицерские пенсии.
На должности командиров взводов, рот и батальонов в добровольно-принудительном порядке назначались обычные — не разжалованные офицеры, получавшие за это ряд льгот (дополнительные пайки, при начислении пенсии один месяц засчитывался за шесть, срок выслуги в званиях сокращался наполовину). Потери в штрафных частях были в 3-6 раз выше, чем в обычных.
За время войны существовало 65 отдельных штрафных батальонов и 1037 отдельных штрафных рот, но большинство из них в связи с огромными потерями расформировывались через несколько месяцев. С 1942 по 1945 год просуществовал только 9-й отдельный штрафной батальон. Всего через штрафные части прошли 428 тысяч человек, что составляет около
1,25% от всех мужчин, прошедших через горнило войны. Женщин запретили зачислять в штрафники с сентября 1943 года. Для формирования отдельных женских подразделений контингента не хватало, а перемешивать их со штрафниками-мужчинами было рискованно с точки зрения поддержания дисциплины.
На сегодня неизвестно практически ни одного свидетельства о том, что за спиной штрафников располагались заградительные отряды. Стимулов идти в бой у них и так было достаточно, особенно когда речь шла о бывших офицерах.
В августе 1943 года стали создаваться отдельные штурмовые стрелковые батальоны, в которые направлялись исключительно офицеры, преимущественно из числа побывавших в плену или на оккупированных территориях. Служили в них два месяца либо до первого ордена или первого ранения, при этом офицерские звания за бойцами сохранялись.
Существовали и штрафные эскадрильи, хотя особого распространения они не получили. Известно только три таких подразделения -истребительное, штурмовое и бомбардировочное, а также полуофициальная группа штрафников при 3-й воздушной армии под командованием Ивана Федорова.
Язык и дамы до добра не доведут
За что же попадали в штрафники? В первую очередь за неправильные разговоры. Вот фрагмент приказа генерал-полковника Щаденко, касающийся жаловавшегося в газету «Красная звезда» младшего лейтенанта Карамелькина: «Будучи вызван в Москву, Карамелькин представил записку, в которой подверг критике действия своих начальников, начиная с командира роты и кончая командованием армии и фронта. При этом Карамелькин голословно заявил, что многие командиры пробрались на командные должности только для того, чтобы пользоваться высоким авторитетом и спасать свою шкуру. Сам же Карамелькин, получив едва заметную царапину на руке, поспешил с фронта убраться». Трудно сказать, был ли Карамелькин кляузником или принципиальным борцом с системой, но его тут же отправили в штрафбат.
Капитан-лейтенант Виноградов служил на Северном флоте. Однажды во время ремонта радиостанций он наткнулся на германскую волну, по которой вещал Геббельс. Вместо того чтобы крутить ручку дальше, офицер перевел несколько фраз из его речи и вскоре был арестован за содействие вражеской пропаганде.
Другой тип нарушителей дисциплины. Лейтенант Минченко и старшина Минин отправились в Астрахань из запасного полка на учебном самолете за новым самолетом Як. Обратно они должны были вернуться парой на двух машинах. По дороге решили завернуть за 300 км в Кизляр за вином, которое вроде было там дешевле и вкуснее. При взлете с пустыря самолет был поломан, а с ним и судьбы двух летчиков.
Во многих случаях, как водится, были виноваты женщины. Например, два ротных командира, служивших в Афганистане, навещали любвеобильную супругу командира полка, а столкнувшись у нее в прихожей, набили друг другу физиономии. Оба оказались в штрафбате.
Пример из другой категории, когда в штрафбат попадали за халатность. В мае 1944 года на одном из полустанков солдаты из маршевого пополнения 6-й стрелковой дивизии начали ломать доски для костра подобранной где-то миной, что привело к взрыву и гибели четырех военнослужащих. Оставшиеся побили физиономии плохо следившим за ними офицерам. В итоге одних отправили в штрафбаты, других — в штрафроты.
Больше всего фронтовики радовались, когда в штрафбаты попадали представители тыловых служб, пойманные на хищениях. Из обвинительного приговора, вынесенного осенью 1942 года: «Помощник командира 27-го отдельного пулеметного батальона по материальному обеспечению Подгорнов В.П., начальник интендантской службы того же батальона Власенко С.Н. и кладовщик Алимов А.В. по предварительному сговору систематически злоупотребляли служебным попожением в корыстных целях, т.е. совместно пьянствовали, а на закуски брали продукты, принадлежащие бойцам. Этим возбуждали недовольство среди личного состава. Кладовщик Алимов, получая на мясокомбинате 2 кг сбоя (головы, легкие и т.д.) за 1 кг мяса, бойцам выдавал 1 кг сбоя за 1 кг мяса.Таким путем за октябрь и ноябрь недодано бойцам 245 кг мяса, из которого Алимов приготовлял разные блюда, употребляемые на закуски».
Далее следовало перечисление других злоупотреблений в том же стиле и приговор: Подгорнову — расстрел, прочим — возможность искупить вину в штрафном батальоне.
Наказание за потерю знамени
Впрочем, в любом правиле есть свои исключения, зачастую противоречащие официальной истории. Вот малоизвестные факты из истории советского штрафбата. Начнем с того, что первая штрафная рота (42-й армии) была сформирована на Ленинградском фронте за три дня до появления приказа №227.
Иногда фортуна штрафникам улыбалась. Зимой-весной 1943 года штрафбат Волховского фронта находился в тылу более трех месяцев, так что разжалованные офицеры получили свои погоны без всякого риска для жизни. Точно так же улыбнулась судьба штрафным 63-й и 65-й ротам Сталинградского фронта, прибывшим на передовую, когда битва на Волге уже заканчивалась. Но такое везение было нетипичным.
Вооружение штрафников не отличалось от обычных частей, но, конечно, варьировалось исходя из обстановки. Кто-то рассказывал, что вооружены они были только винтовками, другие получали автоматы и гранаты. Часто упоминаются стальные нагрудники весом 3,5 кг, которые вполне удовлетворительно защищали грудь и часть живота от автоматных и пистолетных выстрелов. И еще один важный момент заключался в том, что при избытке осужденных штрафные роты порой разрастались до размеров батальона.
Командир такого подразделения Сукнев рассказывал, что, ознакомившись с прибывшим контингентом, 1-ю роту он сформировал именно из бывших офицеров, 2-ю — из одесских и ростовских рецидивистов, З-ю — из осужденных за басмачество уроженцев Средней Азии. Не исключено, что по документам Ставки такой штрафбат мог обозначаться ротой, а роты —
взводами.
И еще известно о существовании как минимум одного штрафного полка. В приказе, подписанном Сталиным 20 ноября 1944 года, речь шла о том, что из-за нераспорядительности командира 214-го казачьего кавалерийского полка подполковника Данилевича и чинов его штаба во время боев в Венгрии при отходе было утеряно полковое знамя. Но, поскольку в предшествующих боях полк сражался храбро и умело, Верховный решил его не расформировывать, а объявить штрафным.
На практике это означало только понижение подполковника Данилевича в звании до майора. Полк продолжал воевать так же, как и раньше, а в феврале 1945 года был выведен из разряда штрафных с правом получения нового полкового красного знамени.
Последняя штрафная часть — 32-я армейская отдельная штрафная рота 1-й Ударной армии — была расформирована 6 июня 1945 года.
