В регионе считают, что его жене Ирине Герасименко пришлось продать свой траловый флот, чтобы не столкнуться с интересами семьи друга Владимира Путина Геннадия Тимченко.
Если бы 58-летнюю Ирину Герасименко включили в рейтинг богатейших жен губернаторов, она бы оставила далеко позади его нынешнюю формальную «лидерку» (1,226 млрд руб.). Forbes уже второй год включает Герасименко в топ-25 самых богатых россиянок, оценивая ее состояние в 180 млн $. Но в рейтинг первых леди регионов она не попадает, потому что рыбный и водочный магнат Олег Кожемяко, сменивший в роли губернатора четыре дальневосточных региона, имущество матери своих детей не декларирует.
Исполняющая обязанности жены
История обогащения Ирины Герасименко похожа на историю другой богатейшей жительницы Приморья — супруги экс-губернатора края Сергея Дарькина Ларисы Белобровой (250 млн $). Закаленный браконьерскими девяностыми муж конвертирует свой рыбный промысел во власть и переписывает активы на спутницу жизни. Так, актриса Приморского драмтеатра Белоброва стала хозяйкой 65 % Находкинской базы активного морского рыболовства, а частный инвестор Герасименко — совладелицей Преображенской базы тралового флота (далее — ПБТФ) и Тымлатского рыбокомбината. Очень дальневосточный сценарий.
Разница в том, что бывшая первая леди региона остается довольно самостоятельной публичной фигурой, а нынешняя проронила на людях едва ли пару слов. И в том, что отметок о регистрации брака Олега Кожемяко ни в Амурской области, ни на Сахалине, ни в Приморье никто не видел.
Двусмысленное положение жены «серийного губернатора» дает пищу для размышлений журналистам уже десять лет. В 2015 году в избиркоме Сахалина корреспондента Regnum заверили, что Кожемяко не женат. Тогда же он сам заявил сахалинской журналистке Любови Барабашовой: «Я с женой живу с третьего курса, вместе уже 26 лет. У нас двое детей: парень 24 года, дочка учится в девятом классе».
На сайте администрации Приморья указано, что губернатор женат. Однако в его декларации за 2018 год (22 млн руб., несколько жилых помещений и «Харли-Дэвидсон») Ирина Герасименко снова не упоминается.
Расторжение брака Илья Шуманов из Transparency International называет обычным способом обойти антикоррупционное законодательство: на жизни чиновных семей развод обычно не сказывается. Но Олега Кожемяко, который любит подчеркнуть важность семейных уз, видят с женой только на протокольных мероприятиях.
«Не знаю, как на Камчатке, но в Благовещенске, где он был губернатором до Сахалина, они точно уже не были вместе, — говорит Любовь Барабашова. — Сотрудники областного правительства мне говорили, что официально они разведены. Ирина жила с дочерью в Москве. На местном молокозаводе хвастались, что отправляют свою продукцию ей в Москву».
Герасименко продолжает жить в Москве и сейчас, прилетая в Приморье на возложения цветов и благотворительные концерты. «Ирина Валерьевна если и говорит, то бытовым языком, это не речь делового человека, — делится наблюдениями работавший с губернатором технолог. — Она опасается сболтнуть лишнее при муже. Кожемяко властный, конфликтный, заточен на карьеру. Такой суровый нарцисс, одержимый имиджем “антикризисного губернатора”. К тому же боксер. Когда его рядом нет, она вообще старается молчать».
Не женские дела
Обнаружить следы предпринимательской субъектности многолетней спутницы Олега Кожемяко нелегко. Как и большинство богатых чиновничьих жен, она — коммерческий аватар мужа, пленница условностей российского административного шариата.
Тем не менее с 2001 года Ирина Герасименко побывала соучредителем и акционером в 23 компаниях, занимающихся выловом рыбы, морепродуктов и производством рыбных консервов, оптовой рыботорговлей, лизингом морских судов, производством водки, хлеба и пластмасс, строительством, автомобилями, поставками продуктов питания, рекламой, недвижимостью.
Ни в одной из этих компаний Герасименко руководителем не числилась — кроме Преображенской базы тралового флота, где она входила в состав совета директоров. Эта флотилия сейнеров, морозильных траулеров и вспомогательных судов двадцать лет была главным активом семьи Кожемяко. В Охотском, Беринговом и Японском морях база ловит минтая, сельдь, сайру, терпуга, лосося, краба и креветку, делает несколько видов консервов.
Руководителем и владельцем Преображенской базы Олег Кожемяко стал в 1995–97 годах, в самый разгар бандитизма. Прибрать к рукам старейшее в России предприятие боксеру и торговцу водкой помог тогдашний губернатор Приморья Евгений Наздратенко — его крестный отец в политике. Пиарщики Кожемяко подчеркивают, что тот вытащил базу из долгов и поддержал социалку в поселке Преображение. Но есть свидетельства, что пик долгов ПБТФ пережила как раз при нем, что людей массово увольняли, а в 1998 году вместо денег рыбакам платили водкой.
В 1999 году Кожемяко профинансировал избирательную кампанию Наздратенко. И получил квоты на вылов рыбы и возможность выкупить за 20 % от стоимости корабли «Востоктрансфлота», ареста и продажи которых добился губернатор. Три топ-менеджера конкурирующей фирмы пытались отбить суда, но чудом выжили после покушений.
Позже депутаты Госдумы обвиняли Наздратенко, Кожемяко и авторитетного рыбопромышленника Сергея Дарькина в браконьерстве и коррупции. Суда ПБТФ действительно не раз арестовывали за незаконный вылов рыбы на миллиарды рублей. Но проверка, которую по поручению президента Бориса Ельцина провел глава ГКУ Владимир Путин, закончилась ничем. В 2001 году Дарькин стал новым губернатором Приморья, а Наздратенко возглавил Росрыболовство и помог избраться в Совет Федерации Олегу Кожемяко, чьим компаниям конкурент Дарькин начал «рубить» квоты.
Став сенатором, а позже вице-губернатором Камчатки, Кожемяко переписал доли в бизнесе на сына Никиту, жену и на свою сестру Ольгу Кравченко. Так две последних стали совладелицами 93,14 % акций ПБТФ. Ирине Герасименко также достались 32,5 % Тымлатского рыбокомбината.
Камчатский бизнес семьи с домашним образом Ирины Герасименко тоже не очень вяжется. «Осознаете ли вы, что вот сейчас, в двадцать первом веке, там царит самый настоящий рабовладельческий строй? — сокрушался ее муж. — Приезжие бизнесмены за полмешка муки, пол-литра водки загоняют коряков в кабалу, заставляя отдавать несоразмерные долги икрой».
При этом самих хозяев рыбокомбината обвиняли в варварском истреблении морских биоресурсов региона и в разорении рыбацкой артели коряков: сначала у нее отобрали акваторию, потом лишили ее лицензии.
Рыбу и крабов делят по-питерски
В 2018 году Преображенскую базу тралового флота неожиданно покупают за 430 млн $ структуры миллиардера Александра Верховского. Это удивило многих, ведь база оставалась главным источником доходов семьи Кожемяко.
Одна из версий связывает продажу с его губернаторством: рыбному магнату могли не отдать Приморье из-за конфликта интересов. Но что мешало Кремлю предъявить ему ПБТФ еще на Сахалине? И что мешало Олегу Кожемяко оставить этот актив у жены, которая как бы не совсем жена?
По другой версии, Кожемяко избавился от ПБТФ, чтобы не попасть в жернова передела рынка в пользу «Русской рыбопромышленной компании» (далее — РРПК) Глеба Франка — сына бывшего главы Минтранса Сергея Франка, женатого на дочери друга Владимира Путина, долларового миллиардера, бывшего сотрудника КГБ Геннадия Тимченко. И эта версия выглядит более правдоподобной.
Экспансия «питерских чекистов» на Дальний Восток началась в том же 2018 году с отмены «исторического» принципа распределения квот на вылов рыбы и краба и введения выгодных компаниям Глеба Франка аукционов. Исторический принцип состоял в том, что приоритетное право на квоты получали старожилы рынка – дальневосточные промысловые компании, созданные в 90-х. Аукционы вынуждали их соревноваться с РРПК, «Русским крабом» и десятками других компаний семьи Франка-Тимченко, которые могли предложить государству куда более интересные условия. Например, взять на себя обязательство заложить на русских верфях новый траловый флот. Местные рыбопромышленники на такую щедрость неспособны: их компании ловят рыбу на списанных японских и корейских судах, которые нередко гибнут во время штормов.
Реформу зятя Тимченко поддержали глава Росрыболовства, сын бывшего спарринг-партнера Владимира Путина Илья Шестаков и министр сельского хозяйства, сын секретаря Совбеза Дмитрий Патрушев. Первой жертвой передела стал «крабовый король» Дальнего Востока Олег Кан, которого обвинили в убийстве конкурента, погибшего 8 лет назад. После массированного уголовного и медийного давления федералов в 2018 году он покинул Россию. Значительная часть квот на вылов краба достались компаниям Глеба Франка.
Семей Кожемяко и Дарькина передел, вроде бы, не коснулся — лояльным администраторам в виде исключения оставили «исторически сложившиеся» квоты на вылов. Мало того, считается, что Шестаков был одним из покровителей Олега Кожемяко в правительстве Дмитрия Медведева. Но прежде Кожемяко тесно работал с опальным Каном, а со ссылкой на источник, близкий к ПБТФ, утверждает, что этой компанией интересовался Франк.
События этого года показывают, что решение семьи Кожемяко продать траловый флот было весьма своевременным.
7 апреля сенатор Людмила Нарусова направила главе Верховного суда РФ Вячеславу Лебедеву письмо. Из письма, опубликованного , следует, что 12 марта дочь Нарусовой, политик, блогер и телеведущая Ксения Собчак решила конвертировать недолговечную медийную славу во что-то более фундаментальное и выкупила по 40% акций в ООО «Монерон» и ООО «Курильский универсальный комплекс». Этим компаниям, подконтрольным опальному Олегу Кану, все еще принадлежат квоты на вылов 9 тысяч тонн дальневосточного краба. Стоимость этих объемов собеседники «Ведомостей» оценивают более чем в 100 млн $.
Как следует из письма Нарусовой, партнером Собчак стала Елена Соглаева, выкупившая ещё 10% акций этих же компаний. Как утверждают анонимные авторы телеграм-канала «Незыгарь», Соглаева является супругой бывшего топ-менеджера «Роснефти» и А1 Игоря Соглаева. Таким образом, на семьи Собчак и Соглаевых пришлось 50% владения крабовыми активами, или 4 500 тонн краба с общей выручкой почти в 60 млн долларов в год.
Однако 30 марта городской суд Южно-Сахалинска по ходатайству Следственного комитета наложил арест на доли «Монерон», «Курильского универсального комплекса» и на все их имущество. Нарусова в письме Лебедеву обвинила следствие и суд первой инстанции в неправомерности действий и преследовании интересов третьих лиц. Что это за лица, сенатор не уточняет.
25 апреля Ксения Собчак подтвердила, что она вместе с партнерами находится «в процессе покупки большого крабового бизнеса и заплатили деньги», однако конкуренты не дают ей зарегистрировать сделку. Позже в своем телеграм-канале она дала понять, что подозревает в этом Глеба Франка – лоббистский потенциал зятя Тимченко несравнимо выше, чем ее собственный.
Директор компании Франка «Русский краб» Дмитрий Трубников на письмо «Ко» не ответил. Представитель Глеба Франка Сергей Извольский заявил позже РБК, что тот не имеет отношения к сложившейся ситуации.
Миллиардеру Александру Верховскому, купившему у Ирины Герасименко «преображенскую базу тралового флота», есть основания не опасаться такого сценария: рыболовный бизнес он ведет совместно с людьми Романа Абрамовича. А семья Кожемяко сместила центр тяжести своего бизнеса на Камчатку — ее Тымлатский комбинат производит более 90 тыс. банок консервов в сутки (выручка более 6 млрд руб.), выращивает на подводных плантациях водоросли, мидий и гребешка. Изменилась и деятельность ООО «Торговый дом “Фили”». Раньше эта компания Ирины Герасименко поставляла в Москву рыбу, теперь занимается управлением и арендой недвижимости. Во что спутница губернатора вложит сотни миллионов долларов, вырученных от продажи ПБТФ, пока неясно.
