В конце прошлого года в России вновь заговорили о возвращении смертной казни. Поводом послужила трагедия в Саратове, где ранее судимый местный житель убил девятилетнюю девочку и едва не стал жертвой самосуда. Согласно опросам, возвращение исключительной меры наказания поддерживают от 49 до 52 процентов россиян, и с каждым годом это количество понемногу растет. «Лента.ру» побывала в двух российских колониях, где сегодня содержатся приговоренные к смерти, которым казнь заменили на пожизненные сроки, и выяснила, что думают о возвращении высшей меры сами зэки и их надзиратели.
«Постановляю помиловать»
В 1999 году президент Ельцин разом помиловал всех, кому был вынесен приговор «смертная казнь». Текст президентского указала от 03 июня 1999 года №698 очень простой, если не сказать — примитивный. Вначале — фабула: «Руководствуясь принципами гуманности, постановляю помиловать…» И далее номера, ФИО приговоренных с годами рождения, даты и места вынесения приговоров — и главное, слова:
Сам указ никогда не публиковался — он имеет гриф «для служебного пользования». По некоторым данным, им были помилованы 703 человека — все, кто в тот момент в России были приговорены к исключительной мере наказания — расстрелу. Всего же в период с 1993 по 1999 годы, как сообщили «Ленте.ру» в Администрации президента России, главой государства были помилованы 1 153 человека, осужденных к смертной казни; 837 из них расстрел заменили на пожизненное лишение свободы, 268 — 25 годами, а 48 — 15 годами колонии особого режима.
Мария Фролова
Как это ни странно, но несколько десятков из помилованных обращались в суд с требованием признать указ незаконным (многие — неоднократно). Одни мотивировали это тем, что пожизненное лишение свободы — куда как более суровое наказание, чем расстрел. Другие — тем, что не обращались с прошением о помиловании, и тем самым Указ — грубо нарушает их гражданские права (действительно, по закону помиловать можно только того, кто обратился с соответствующим ходатайством и при этом полностью признал свою вину).
Ни одно из ходатайств так и не было удовлетворено. Суды указывают в своих решениях, что Президент России в силу закона имеет право принимать решение о смягчении наказания самостоятельно, а замена смертной казни на лишение свободы — безусловно, акт гуманный. К тому же нельзя не принимать во внимание тот факт, что 16 апреля 1997 года Российская Федерация подписала Протокол №6 к «Конвенции о защите прав человека и основных свобод относительно отмены смертной казни в мирное время (хотя он так и не был ратифицирован).
А международные договоренности (по действующей и тогда, и сегодня Конституции) превалируют над государственными законами. К тому же есть несколько постановлений и пленума Верховного Суда, и Конституционного суда, которые определяют, что право на жизнь — неотчуждаемое, и сама по себе смертная казнь противоречит этому праву.
Однако в российском законодательстве термин „Смертная казнь“ до сих пор присутствует. В УК РФ есть отдельная статья под номером 59, которая так и называется, а в уголовно-исполнительном кодексе существует целый раздел VII „Исполнение наказания в виде смертной казни“, который состоит всего из одной главы №23 с таким же названием. И, честно говоря, они никуда не денутся — даже в мировой практике речь идет об отмене смертной казни исключительно в мирное время: любое государство считает, что во время войны расстрелы должны оставаться.
Зоны невозврата
Сегодня смертная казнь применяется в 71 государстве, чаще всего — в Китае, Иране и Саудовской Аравии. Правда, по мнению многих юристов, ее эффективность вызывает большие сомнения: число преступлений в этих странах не снижается.
В УК РФ смертная казнь как наказание применяется в пяти статьях. Это часть 2 статьи 105 (»Убийство при отягчающих обстоятельствах»), статья 277 («Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля»), статья 295 («Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование»), статья 317 («Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа») и статья 357 («Геноцид») УК РФ.
Эти приговоры могут быть вынесены исключительно на основании вердикта присяжных заседателей — и никак иначе.
Отбывающий пожизненный срок Александр Зубарев (слева) в «Торбеевском централе» Фото: Мария Фролова
По состоянию на 20 марта 2020 года, в России отбывают пожизненное лишение свободы 1993 человека, в том числе — осужденные к смертной казни и позже помилованные. По закону, они имеют право впервые подать ходатайство об условно-досрочном освобождении через 25 лет — и сейчас таких уже почти 300.
Но до сих пор ни один суд не удовлетворил такие ходатайства. Вообще за всю историю современной России только пять человек, которым суд первой инстанции мерой наказания определил смертную казнь, вышли на свободу: в апелляции или кассации смертную казнь им заменяли на длительный, но не пожизненный срок.
Очень важный факт: из этих пятерых по меньшей мере один уже после освобождения вновь совершил тяжкое преступление и в настоящее время находится под судом. Это Геннадий Тебеньков, осужденный в 1993 году к смертной казни за побег из колонии и убийство случайной женщины.
В апреле 1993 года его помиловал президент: расстрел заменили 25 годами лишения свободы. В 2016 году Тебеньков освободился условно-досрочно, не досидев один год, один месяц и 19 дней. Выйдя на свободу, он три года жил законопослушно — но 4 августа 2019 года встретил на улице семилетнюю девочку, надругался над ней и сейчас вновь находится на скамье подсудимых.
Жизнь особого режима
Сегодня в России функционирует восемь колоний для приговоренных к пожизненному лишению свободы, где содержатся и приговоренные к исключительной мере наказания — смертной казни. Две из них находятся в Мордовии: это специальный участок в исправительной колонии №1 (ИК-1, «Единичка») в поселке Сосновка и ИК №6 в поселке Торбеево («Торбеевский централ»). В первой содержится 165 заключенных, жертвами которых стали 603 человека. Во второй — 134 осужденных, на счету которых 658 убийств.
Осужденные содержатся в камерах в основном по двое, причем напарников подбирают психологи — с тем, чтобы не было конфликтов. Все без исключения приговоренные после осуждения обращаются к вере, и читают в основном религиозную и юридическую литературу. Почти все — трудоустроены, работают на швейном производстве.
Но если зэки в других колониях, даже строгого режима, ходят в цеха, то для пожизненников оборудованы специальные «трудовые» камеры в тех же корпусах. И получается, что весь срок они видят только несколько лиц: соседа по нарам, конвойных, некоторых сотрудников ИК (медиков, психологов), а также членов общественных наблюдательных комиссий (ОНК) и ученых-психологов, приезжающих к ним для интервью.
Участок для пожизненно осужденных в мордовской «Единичке» Фото: Мария Фролова
Режим дня — практически идеальный: подъем в шесть утра, туалет, зарядка, рабочий день с перерывом на обед, потом — свободное время, в том числе прогулка в специальном уличном боксе, с четырех сторон закрытом глухими стенами, откуда можно видеть только небо — крыши нет.
Зэки проходят регулярные медицинские осмотры. Их питание, кстати, разработано лучшими диетологами страны и тщательно выверено — а за соблюдением норм следят десятки контролирующих. В результате физически все осужденные развиты отлично и все до одного выглядят гораздо моложе своих лет.
Отношение к ним — строго формальное: обращение по имени-отчеству и на «Вы», скрупулезное соблюдение любых прав, представление бумаги для жалоб и писем по первому требованию. Правда, 24 часа в сутки они находятся под наблюдением видеокамер.
«Они испытывают огромный дефицит общения»
Вопреки распространенному мнению, в позе «ласточки» пожизненно заключенных уже давно не водят: правозащитники сочли, что это унижает достоинство приговоренных, и теперь все осужденные к пожизненному лишению свободы ходят «как все». Единственное внешнее отличие от других осужденных — круг на груди с буквами «ПЗ». Больше ничего.
Но это — внешне.
По словам психологов, религиозность пожизненно осужденных в основном показная. Как объясняет подполковник Алякшина, лишь процентов десять из всех зэков искренне обратились к вере. Остальные хоть и трактуют библию, коран или тору часами и могут томами цитировать священные писания, но все это — показное. В осужденных живет надежда, и они понимают, что только хорошие характеристики дают шанс.
Поэтому и говорят о религии — надеясь заставить поверить в это сотрудников ФСИН, которые будут подписывать им характеристики для суда по УДО. И, кроме того, многие вступают в переписку со священниками — ведь остальные от них отвернулись.
Начальник ИК-6 Сергей Симаков отмечает, что многие осужденные заявляют о своем желании уйти в монастырь в случае освобождения — но это, скорее, самоуспокоение. Люди по 25-30 лет провели в строго ограниченных условиях колонии, они абсолютно не знают, как поменялся мир, и многие даже не представляют всей глубины изменений.
В камерах для пожизненно осужденных есть радиоприемники — и они слушают радио, особенно музыку и новости. У некоторых даже есть телевизоры, которые можно смотреть в свободное время. Любой имеет право (и многие этим правом пользуются) выписывать газеты и журналы.
По словам Алякшиной, среди осужденных, приговоренных к исключительной мере наказания, психически сохранны максимум 10-15 процентов. Причина понятна — эти люди годами ждали, когда их расстреляют, а затем смирялись с бессрочностью своего наказания. За время нахождения у каждого произошли глобальные внутренние изменения: поначалу почти все «пожизненники» вели себя агрессивно по отношению к другим, у многих отмечали суицидальные наклонности, но через два-три года большинство смирились и успокоились.
Блок наблюдения за осужденными в «Торбеевском централе» Фото: Мария Фролова
Некоторые со временем скатились в органику — стали жить только инстинктами, физиологическими потребностями. Для того чтобы сохранить психику в пожизненном заключении, надо быть сильной личностью с хорошей наследственностью. А это в таких местах редкость: многие выросли в неблагополучных семьях, подвергались насилию, или насилие происходило на их глазах. Некоторые даже появились на свет в местах лишения свободы.
«На волю можно выпускать один процент»
Пожизненно осужденные имеют право просить об условно-досрочном освобождении (УДО) по истечении 25 лет отбытия наказания. В мордовских колониях есть люди, находящиеся там дольше — 26, 28, 30 лет. На сегодняшний день суд не выпустил на свободу никого. Отвечая на вопрос, можно ли освобождать пожизненно заключенных, начальство колоний и психологи приходят к практически единогласному ответу.
Начальник ИК-6, полковник внутренней службы Сергей Симаков считает, что отсидевшие четверть века заключенные не смогут адаптироваться на свободе — там им придется зарабатывать себе на жизнь, а многие до суда занимались исключительно преступной деятельностью. «Они [осужденные] не знают другой жизни, кроме той, какой она была до колонии, а здесь привыкли жить на всем готовом, когда им приносят завтрак, обед и ужин по расписанию», — объясняет Симаков.
Открытое письмо приговоренного к смертной казни Александра Зубарева Фото: Мария Фролова
Только небольшой процент заключенных искренне раскаивается в содеянном — такие даже благодарят сотрудников правоохранительных органов за то, что те остановили их от дальнейших преступлений и вовремя изолировали от общества. Но сотрудники колоний привыкли относиться к таким словам с недоверием: у зэков высокая лживость — как способ приспособиться к обстоятельствам. И высокая скрытая агрессивность, незаметная обычным людям.
Очень велика вероятность, что каждый из тех, кто сидит на пожизненном сроке, выйдя на свободу, рано или поздно совершит преступление вновь. Многие зэки сами говорят, что единожды убивший перешагивает какой-то внутренний барьер — и больше никогда не остановится. Для таких людей повторное убийство — уже что-то привычное. А за решеткой их сдерживают лишь обстоятельства — и отсутствие алкоголя.
По мнению психолога, на воле, когда ограничений не будет, большинство осужденных, если не все, вновь пойдут на рецидив. Адаптироваться смогут те, с кем поддерживают связь родственники, к кому приезжают на свидания, кого действительно ждут родные. Таких, к сожалению, единицы.
«В пожизненном заключении страдает плоть»
Корреспонденты «Ленты.ру» встретились и поговорили с четырьмя приговоренными к смертной казни, которым расстрел был заменен на пожизненное заключение. Люди, с которыми мы говорили, провели за решеткой 27 и более лет. Они каждый день думали о своих преступлениях и о своем наказании. Всем осужденным, среди прочего, был задан один и тот же вопрос: «Вы можете вновь совершить убийство?»
Борис Голубев, 1966 года рождения. Неоднократно судимый. Будучи под следствием за кражу и находясь в СИЗО в Москве, узнал от подельника о его родственниках, имеющих крупную сумму денег. Выйдя на свободу, приехал к ним якобы с приветом от своего друга — и зверски убил обоих. В колонии для пожизненно осужденных увлекся баптизмом и считает себя адептом этой религии.
Борис Голубев. Убийца двоих человек Фото: Мария Фролова
«Я считаю: таких, как мы, нельзя выпускать на свободу. У каждого здесь нарушена психика — поверьте, это страшно. Да и на воле мы жили в другие времена — прошло более четверти века. Мы не поймем, что происходит в современном мире, мы ему не нужны. Мы не сможем адаптироваться.
Искупил ли я свою вину — не мне решать. Это невозможно искупить. Говорить, что ты лишил людей жизни и уже искупил эту свою вину — лицемерие! Без наказания не бывает прощения.
Я причинил людям много горя — причем тем, кто честно зарабатывал. Только здесь остановился. Живу под видеонаблюдением, меня каждый день контролируют, не дают совершить ошибок. Надо только смириться и принять, что это навсегда — другого уже не будет. Я понимаю, что здесь умру. Но не хочу умереть скотиной, не хочу опуститься даже здесь, перед соседом, сотрудниками колонии. Я хочу до последнего остаться человеком.
Мы все грешники, но я здесь сижу, а кто-то на свободе, тоже грешник. Надо смириться и принять, другого не будет. Я смирился со всем, смирился уже в 1999 году со всем этим. Потому что я ничего изменить не смогу. Я всем благодарен — я молюсь и за осужденных, и за администрацию. Потому что на моем пути здесь, в колонии, встречается много хороших людей».
Александр Зубарев, 1953 года рождения. Осужден за убийство двух человек и серию тяжких преступлений против личности. Первый раз был осужден в 1976 году — в 22 года.
Александр Зубарев. Убийца двоих человек. Совершил серию тяжких преступлений против личности Фото: Мария Фролова
«Кто говорит «Лучше бы меня расстреляли» — не верьте: любой человек будет цепляться за жизнь до последнего. У меня есть своя точка зрения на отмену смертной казни. Я сижу уже 27 лет и вижу все — как было и как сейчас. Сегодня каждый гражданин может смело заявить: я живу в стране, которая не убивает людей. Даже каких-нибудь конченых маньяков и негодяев.
Мы не убьем таких людей — мы их посадим в тюрьму на всю жизнь, обеспечим работой, дадим еду и создадим нормальные условия. Каждый, с кем я сижу, каждый может совершить новое преступление — я это вижу. А вот я не смогу. Я под Богом хожу. Нет, никогда в жизни больше даже не украду — Бог сразу по ушам даст».
Александр Сидей, 1967 года рождения. Осужден за убийство двух человек с особой жестокостью. Родился в УССР, подал прошение об отбытии дальнейшего наказания на Украине — и надеется, что там его быстро отпустят.
Александр Сидей. Убийца двоих человек Фото: Мария Фролова
«Можно ли нас отпускать? Сложный вопрос, конечно. Каждый здесь однажды переступил черту, подняв руку на человека. И нельзя сказать наверняка, что кто-то изменился: был случай, когда человек освободился, увидел, что к его девушке пристают другие парни, убил одного и снова сел. Он вроде зарекался, что больше не убьет, но все равно совершил преступление.
Мы как наркоманы. Каждый, кто зашел за грань и нарушил внутренний баланс, с этого момента будет всю жизнь находиться в борьбе с самими собой, будет настороже. Мы уже вкусили запретный плод — и должны контролировать себя, чтобы не совершить подобного, до самой смерти, пока не перейдем ту речку».
Владимир Цыб, 1969 года рождения. Осужден за убийство восьми человек. Несколько преступлений совершил на территории Украины — и сейчас пишет ходатайства о дальнейшем отбытии наказания именно в этой стране. Причем не скрывает, что надеется на быстрое освобождение, если его этапируют из России.
В разговоре с «Лентой.ру» Цыб много раз повторил, что на его совести — восемь жизней. Но следователь, расследовавший его деятельность, говорит, что жертв на совести Владимира куда как больше, причем он признавался по меньшей мере еще в одном убийстве. Но но суде от этих показаний отказался, и в приговор доказанными включили только восемь убийств. Именно эту цифру осужденный теперь повторяет, как мантру.
Владимир Цыб. Убийца как минимум восьмерых человек Фото: Мария Фролова
«Каждый человек в детстве злой — но у каждого есть какой-то барьер, и, не дай Бог, этот барьер переступить. Есть такая афганская поговорка: у нас в сердце две собаки. Одна белая — добрая, другая — черная, злая. Какую мы кормим, та и берет верх.
У меня этот барьер существует: сейчас я ни при каких условиях не поднял бы на другого человека руку. Лучше пусть меня убьют — но на человека я руку не подниму. А из алкоголя я бы не стал пить даже пиво, потому что алкоголь все барьеры снимает.
В пожизненном заключении страдает, по сути, плоть. Человека лишили алкоголя, свободы, общения с женщинами. Если он в себе разберется, то поймет, что свободным духом можно и здесь быть, за решеткой. А надежда живет всегда. Я вот знаю, что самым первым в рай разбойник раскаявшийся вошел.
Может ли отсидевший большой срок адаптироваться в жизни? Зависит от человека и его цели. Думаю, адаптироваться можно — было бы желание и твердая воля. А если меня выпустят, я в монастырь пойду».
***
Все пожизненно осужденные и работающие с ними сотрудники ФСИН сходятся в одном: смертная казнь — не выход. Ведь совершая преступление, мало кто думает об ответственности, о том, по какой статье на него заведут дело и какой приговор может вынести суд. Поэтому само по себе наличие смертной казни едва ли может повлиять на уровень преступности.
Но высшая мера — это всегда медаль о двух сторонах. Одни видят в ней излишнюю жестокость, другие — справедливое наказание. И все по-своему правы. Но те, кому довелось получше узнать приговоренных к пожизненным срокам, считают, что смерть для них — слишком мягкое наказание.
«Лента.ру» выражает благодарность за помощь в подготовке материала пресс-службе УФСИН по Республике Мордовия и лично полковнику внутренней службы Айе-Марине Ханиевой.
