Журналисты «Важных историй» и «Медузы» исследовали документы московских судов и нашли в них более 140 «штатных» понятых, которые регулярно свидетельствовали в судах по наркотическим статьям. Это не проходившие мимо граждане, а знакомые полицейских или те, кто находится от них в зависимости. Несмотря на грубое нарушение закона при привлечении таких понятых, судьи с их помощью отправляют людей за решетку.
В мае 2018 года 35-летняя Наталия Голобородько обратилась в отдел по контролю за оборотом наркотиков УВД по Западному административному округу (ЗАО), чтобы «изобличить сбытчика запрещенных веществ». Полицейские решили провести у него «проверочную закупку» и договорились, что Голобородько купит вещество у дилера под присмотром оперативников. Полицейские нашли двух понятых и все вместе отправились к дому безработного Николая Григорьева — того самого «сбытчика». Как только сделка состоялась, оперативники задержали продавца. В отделении полиции у Григорьева изъяли деньги, якобы полученные от Голобородько за наркотики, а в его квартире в присутствии понятых нашли МДМА, амфетамин и гашиш. Николая Григорьева обвинили в двух эпизодах сбыта наркотиков и в одном покушении на сбыт — у него в телефоне обнаружили данные о «закладке». На первом допросе он во всем сознался.
Но в суде Григорьев вину не признал и объяснил, что давал показания под давлением полицейских, а Наталья Голобородько его оговорила. По его словам, он был с ней знаком, но амфетамин ей не продавал, а изъятые у него деньги (номера которых полицейские заранее переписали отксерокопировали и якобы выдали Голобородько для закупки) ему подкинули сами оперативники. Мать и сестра Николая Григорьева в суде рассказали, что «не предполагали, что он занимается сбытом наркотиков». Единственными очевидцами преступления были сотрудники полиции, закупщица Голобородько и понятые.
С одним из них Григорьев еще до вынесения приговора неожиданно встретился в автозаке. 38-летний Михаил Рахманкин, который в качестве понятого во время проведения той самой «проверочной закупки» должен был выступать независимым наблюдателем — контролировать действия сотрудников полиции, следить за тем, чтобы никто ничего не подбросил подозреваемому — сам уже дважды был судим за сбыт наркотиков в крупном и значительном размерах. А в автозаке он оказался потому, что к моменту суда над Григорьевым находился под следствием и сидел в том же следственном изоляторе. Григорьев понял, что понятой в его деле был подставным.
Тем не менее, судья Сергей Астахов посчитал, что «мнение защиты о том, что в личном досмотре участвовали понятые, находящиеся в зависимости от сотрудников полиции, ничем не подтверждено». 1 августа 2019 года Кунцевский районный суд признал Николая Григорьева виновным и назначил ему 11 лет колонии строгого режима.
Как показало расследование «Важных историй» и «Медузы», случай Григорьева — капля в море фальсификаций уголовных дел по наркотическим статьям. Мы проанализировали десятки тысяч приговоров и обнаружили только в Москве больше 140 «штатных» понятых — просто знакомых оперативников, наркозависимых или ранее судимых людей. Сотрудники полиции регулярно использовали этих людей для фабрикации уголовных дел, а подсудимых по этим делам судьи отправляли за решетку на долгие годы, несмотря на протесты адвокатов.
«Вынуждена помогать сажать невиновных»
«Когда мне Григорьев рассказал, что встретил понятого по своему делу в автозаке, я стал пробивать все фамилии понятых в базе Мосгорсуда. И оказалось, что ранее судимый Михаил Рахманкин сам находится сейчас под следствием за незаконный сбыт наркотиков в крупном размере. Как и второй понятой. Как они могут быть независимыми?» — говорит журналистам адвокат Григорьева Андрей Толстых.
Дважды судимый Михаил Рахманкин неоднократно помогал полицейским: за месяц до задержания Григорьева он выступал закупщиком еще в одном деле.
А сейчас он снова осужден за сбыт наркотиков и отбывает наказание в колонии. По словам Екатерины Селивановой из Фонда содействия защите здоровья и социальной справедливости имени Андрея Рылькова, куда задержанный Михаил Рахманкин обратился за защитой, доказательством его вины стали показания сотрудников полиции и задержанной с наркотиками девушки, а также видеозапись с камеры около метро.
«Я знаю, что он обращался в Управление собственной безопасности [ГУВД Москвы], пытался сотрудничать с ними, говорил, что ему есть, что рассказать про сотрудников УВД по ЗАО. Он надеялся, что они [УСБ] смогут как-то повлиять на его дело, и ему дадут меньший срок. Но этого ничего не произошло, получил он 11 лет», — рассказала Екатерина Селиванова.
В управление собственной безопасности через какое-то время обратилась и сама «закупщица» Голобородько, по инициативе которой началась эта история. В ее заявлении в Управление собственной безопасности ГУВД Москвы история дела Григорьева звучала совсем иначе. Наталия утверждала, что вечером 19 мая 2018 года ее около дома избили, а потом затащили в машину двое сотрудников полиции, один из них — Егор Фарманин. Они разрешили ей сделать один звонок и Наталия позвонила своему знакомому — другому оперуполномоченному УВД по ЗАО Максиму Уметбаеву. По словам Голобородько, он подъехал на место, поговорил с Фарманиным 10 минут и повез ее в ОМВД по району Кунцево. Там у нее в сумочке нашли амфетамин.
«Сотрудники уголовного розыска, пользуясь тем, что надо мной «висит» статья и угроза лишения свободы, стали меня склонять к тому, чтобы я оказывала им содействие и сотрудничала с ними. Мне прямо говорили, что, если я откажусь, меня посадят, а если соглашусь, то останусь на свободе. <…> Я согласилась. Руководил этим всем Уметбаев Максим. Он мне сказал, чтобы я дала показания в отношении Григорьева Николая, а также помогла в еще каком-то деле. Я согласилась, так как у меня ребенок, несовершеннолетний сын», — писала в заявлении Голобородько.
По ее словам, полицейские «сфабриковали все материалы в отношении Григорьева». «Я понимаю, что, если не сообщу о преступных действиях сотрудников УВД по ЗАО, то вынуждена буду «помогать» им сажать невиновных в тюрьмы», — писала Голобородько.
Второй понятой по делу Григорьева — Дмитрий Чуприн — тоже побывал закупщиком и понятым в других делах по «наркотическим» статьям, а уже после его участия в деле Григорьева сам был задержан теми же сотрудниками полиции, что задерживали Григорьева. Они обнаружили у него в капюшоне амфетамин: якобы Чуприн сам «уложил» его туда «с целью личного употребления».
Уже в апелляционной инстанции адвокат Григорьева Андрей Толстых обращал внимание суда на то, что Голобородько была провокатором, а понятые Рахманкин и Чуприн — информаторами оперативников. Сам же оперативник Уметбаев и еще четверо сотрудников УВД по ЗАО к тому моменту уже были отстранены от работы из-за участия в фальсификации дела журналиста «Медузы» Ивана Голунова, которому оперативники подбросили наркотики.
Апелляционная инстанция оправдала Григорьева по двум эпизодам из трех и вместо 11 лет колонии строго режима, которые ему грозили за сбыт наркотиков, Григорьеву назначили 6 лет и 6 месяцев. Адвокат Андрей Толстых не исключает, что суд мог пересмотреть решение из-за громкого дела Голунова.
Как мы искали «штатных» понятых
Так же, как это сделал адвокат Толстых в случае с понятым Рахманкиным, журналисты «Важных историй» и «Медузы» решили проверить вообще всех понятых, чьи имена есть в базе документов Мосгорсуда, чтобы найти тех, кто постоянно сотрудничает с полицией по наркотическим делам. Большинство текстов приговоров, определений и постановлений московские суды выкладывают в общий доступ на сайте Мосгорсуда. Журналисты «Важных историй» выгрузили оттуда 56 860 документов по 12 так называемым «наркотическим» статьям Уголовного кодекса и нашли 142 человека, которых полицейские неоднократно привлекали к делам как якобы независимых понятых.
Рекордное число таких «штатных» понятых — 18 человек — оказались связаны с УВД по ЗАО, сотрудники которого задержали журналиста Ивана Голунова, а до этого — Николая Григорьева. Сразу после дела Голунова президент Владимир Путин снял с должности главу УВД Андрея Пучкова, а пятерых его бывших подчиненных сейчас судят за превышение должностных полномочий, фабрикацию доказательств по уголовному делу и незаконное хранение наркотиков.
На втором месте — УВД по Восточному административному округу (ВАО): там 13 понятых не раз принимали участие в оперативно-розыскных мероприятиях одних и тех же полицейских или были осуждены по наркотическим статьям. Если присмотреться, как и к каким делам привлекались эти понятые, окажется, что почти все они, как актерская труппа, по очереди работают на следственных мероприятиях вместе с сотрудниками УВД по ВАО. Например, понятой Олег Кокорев, судя по текстам приговоров и апелляционных постановлений, четырежды был понятым, дважды — закупщиком и один раз был условно осужден на три года за приобретение и хранение наркотиков в крупном размере.
Олег Кокорев как минимум трижды пересекался в разных делах с другими «штатными» понятыми УВД по ВАО. В одном деле — с Павлом Ильиным, который незадолго до этого получил год условно за незаконное приобретение и хранение наркотиков в значительном размере. В другом — сразу с двумя понятыми: Викторией Молокановой и Алексеем Хреновым. Последнего можно увидеть в деле-рекордсмене, к которому привлекли сразу четверо «серийных» понятых — им было уже не впервой принимать участие в оперативно-розыскных мероприятиях или они сами были осуждены по «наркотическим» статьям. Двое понятых из этого дела пересекались друг с другом еще как минимум в одном случае. Получается, что как минимум семеро понятых пересекались друг с другом всего по четырем делам, которыми занимались одни и те же сотрудники полиции. Оперативник УВД по ВАО Евгений Матицын был задействован в трех из четырех этих дел, Алексей Мазин и Виталий Беликин — в двух. «Важным историям» не удалось с ними связаться.
А обвиняемые по этим четырем делам вскоре были осуждены московскими судьями на сроки от 8 до 12 лет лишения свободы.
До того как функции расследования наркотических дел были переданы УВД, этим занимались специальные службы по округам при московском Управлении ФСКН. Они и передали эстафету наркотических дел в УВД вместе со своими понятыми. В службе по ВАО УФСКН мы насчитали пятерых «штатных» понятых. Например, все тот же Олег Кокорев участвовал в делах, которые расследовала и эта служба. Остальные четверо также пересекались друг с другом по разным делам.
Почти все понятые отказались говорить с журналистами. Узнав, о чем готовится материал, они, как правило, больше не отвечали на звонки. Некоторые коротко объясняли, что им «больше не хочется влезать в это». Но Илья Орел, который как минимум шесть раз был понятым по просьбе сотрудников службы по ВАО УФСКН и УВД по ВАО, все же согласился поговорить с журналистами.
Понятые из «чувства долга»
В отличие от многих других понятых, у Ильи никогда не было судимости. Ему 30 лет, судя по его профилю в «ВКонтакте», он окончил Московский политехнический университет и работал там техником в протокольном отделе. Еще он, судя по анализу его соцсетей, состоял в молодежном политическом движении «Наши», созданном администрацией президента России.
В двух уголовных делах из тех, к которым привлекали Илью Орла, полностью совпадал состав оперативников, прокурор и судья. Еще два дела с его участием вели одни и те же оперативники. По словам самого Орла, понятым он был даже больше шести раз — и не только в «наркотических» делах, а еще, например, когда «задерживали человека в состоянии алкогольного опьянения»:
— Сколько раз вы были понятым?
— Я не считаю точно. А вы считаете сколько раз вы в минуту дышите?
— Нет, но это не совсем одно и то же.
—В смысле не одно и то же? Какие-то жизненные дела, которые тебя ежедневно окутывают, — большая часть людей не считает их.
— То есть вы ежедневно выступаете понятым?
— Не то что ежедневно. Я не считаю эту цифру, не запариваюсь по этому поводу.
Также в разговоре с «Важными историями» Орел утверждал, что каждая встреча с сотрудниками полиции происходила случайно:
— Ну это разумно, когда ты живешь или у тебя какие-то дела рядом с отделением полиции.
— То есть вы просто живете рядом с отделением полиции и так получается?
— В каких-то моментах — да, в каких-то — по делам ездил. Я живу, учусь, работаю — у меня постоянно рядом отделение полиции.
По словам Ильи Орла, ни с кем из оперативников он лично не знаком. Для него «сотрудник полиции — это просто сотрудник полиции».
Похожим образом о своей помощи полиции рассказывал суду и журналистам «Важных историй» третий понятой в деле Григорьева Акоп Хачатрян, студент факультета финансового менеджмента РАНХиГС.
На суде по делу Григорьева он сообщил, что ночью на автозаправке в Московской области к нему подошли сотрудники полиции и попросили поехать с ними в район Симферопольского шоссе, чтобы в лесополосе вместе с оперативниками и подозреваемым Григорьевым искать «закладки», которые тот якобы заложил с целью сбыта. Хачатрян не отказал полицейским, хотя вообще-то ехал к другу на день рождения. С полицейскими он не был знаком, а стать понятым согласился «в силу воспитания», так как «обучался в Российской академии госслужбы» и для него «это было что-то сродни долгу», объяснил он в разговоре с «Важными историями».
На самом деле Хачатрян уже встречался с этими же оперативниками всего за неделю до случая на заправке — это видно из текста приговора по другому делу. В его показаниях суду сказано, что когда он проходил мимо УВД по ЗАО, к нему обратились сотрудники полиции и попросили побыть понятым при обыске квартиры и личном досмотре задержанного. И Хачатрян согласился. Спустя полгода он выступил понятым еще как минимум дважды — первого и третьего ноября 2018 года — в делах которые вели одни и те же оперативники УВД по ЗАО: Максим Уметбаев, Егор Фарманин, Денис Коновалов и Акбар Сергалиев. На вопрос журналистов «Важных историй», как же все-таки Хачатрян, работая с одними и теми же полицейскими, мог их не знать, он не ответил.
Если вернуться к анализу судебных документов, то еще чаще Игоря Орла в роли понятого в Москве и области выступал Якоб Черный. Семь раз он участвовал в оперативно-разыскных мероприятиях сотрудников УВД по Северо-Западному административному округу (СЗАО), службы по СЗАО Управления ФСКН и службы по СЗАО и городу Зеленограду Управления ФСКН. Всего же у этих ведомств по СЗАО мы обнаружили 22 «штатных» понятых.
В 2016 году на одном из судебных заседаний по «наркотическому» делу Черный прямо говорил Бутырскому районному суду, что не раз был понятым, на это же обращала внимание и защита. Но тогда судья посчитал, что «участие указанного свидетеля в качестве понятого при проведении других процессуальных действий с участием сотрудников ФСКН не может свидетельствовать о том, что он дал показания, не соответствующие фактическим обстоятельствам, а также о том, что является заинтересованным в итоге разрешения дела лицом». Подсудимый по тому делу был признан виновным и получил срок 11 лет колонии.
Через год дело было возвращено кассацией в первую инстанцию и рассматривалось заново уже другим судьей. В этот раз в показаниях Черного говорилось, что «ранее сотрудники полиции Гайдуков В.В. и Горчаков Ф.Н. ему знакомы не были». Хотя, как следует из текстов приговоров, на тот момент он минимум трижды был понятым по их просьбе. Один из полицейских, Горчаков Ф.Н., даже давал показания о том, что «при досмотре закупщика участвовал знакомый ему понятой Черный Я.А., который проявляет разумную инициативу и оказывает безвозмездную помощь в изобличении лиц, сбывающих наркотики. Ранее Черный Я.А. участвовал в 2-3 подобных закупках». Эти противоречия в показаниях оперативника и понятого не смутили судью. Подсудимого все же приговорили к 10 годам и 9 месяцам лишения свободы. Через год Черный снова давал показания в роли понятого — уже по другому делу, но на заседании у того же судьи.
В течение 3,5 месяцев пресс-служба ГУ МВД по Москве не нашла возможности ответить на вопросы журналистов по поводу практики привлечения понятых столичными полицейскими.
«И это все слышит судья»
Как правило, адвокаты всегда обращают внимание суда на подозрительных понятых. Это пытался сделать и адвокат Николая Григорьева Андрей Толстых: «Судья своим молчанием позволяет в следующий раз принести дело еще хуже. Я говорил на суде, что это лишь вопрос времени, когда это выльется в огромную проблему. Рано или поздно произойдет что-то такое, о чем все потом сильно пожалеют».
Не молчали и адвокаты в деле-рекордсмене по количеству «штатных» понятых, которым занимались сотрудники из УВД по ВАО. По этому делу в 2016 году пятеро обвиняемых в незаконном сбыте психотропных веществ организованной группой получили от 10 до 12 лет колонии каждый. При этом как минимум четверо свидетелей в этом деле уже привлекались сотрудниками УВД по ВАО в качестве понятых или были судимы по «наркотическим» статьям. Закупщик из этого дела тоже был судим и уже несколько раз сотрудничал с полицейскими на «проверочных закупках». Еще один понятой во время судебного заседания рассказал, что ничего не помнит, потому что был под влиянием наркотиков.
Все адвокаты пытались обратить на это внимание суда, рассказывает Виталий Сыч, защитник одного из подсудимых, Манучара Атаяна, которого следствие считало организатором преступной группы.
«Мы сообщали, что эти свидетели знакомы со следователем, что они могут зависеть от следователя по другим делам. И говорили судье, что понятые были уже у него на заседании по другим делам, — вспоминает Сыч. — Как правило, суд отвечает, что это не имеет отношения к делу. В моей практике такие ситуации иногда доходили до абсурда. Человека спрашивали: «Ну как вы могли на этом осмотре присутствовать, если десять минут назад вы в другом конце Москвы присутствовали на другом осмотре?». И это все слышит судья. Но кроме того, что это все озвучивается, ничего больше не происходит. Суд принимает таких свидетелей».
Если адвокаты указывают, что понятые находились в состоянии наркотического опьянения, работали по указанию оперативников или были задержаны ими накануне, позиция суда обычно такая: судья объявляет, что мнение защиты ничем не подтверждено и поводов сомневаться в показаниях свидетелей нет. При этом сами судьи действительно нередко встречают одних и тех же понятых на своих заседаниях.
Даже в том небольшом объеме судебных документов с оставленными в тексте фамилиями понятых и закупщиков мы обнаружили минимум 38 случаев, когда судьи видели понятых не впервые, но никак на это не реагировали.
Чаще всех — по данным из судебных приговоров, не меньше 11 раз — принимал показания «штатных» понятых и выносил после этого обвинительный приговор судья Нагатинского районного суда Антон Филатов. Так, понятого Черкасова А.О. судья Филатов видел на заседании минимум трижды. В двух случаях Черкасов был понятым у одних и тех же оперативников ОМВД России по району Царицыно. В текстах приговоров была одна и та же формулировка: «вина подсудимого подтверждается <…> показаниями свидетеля Черкасова А.О., который о своем участии в качестве понятого <…>, дал показания аналогичные показаниям свидетеля [имя оперативного сотрудника]».
В Симоновском районном суде сразу несколько судей могли видеть на своих заседаниях по разным делам одного и того же свидетеля: Алексей Гумбатов фигурировал по меньшей мере в шести «наркотических» делах в роли закупщика или понятого. Минимум по два раза его видели судьи Светлана Туманина и Наталия Репникова. Последняя теперь известна в связи с решением заменить политику Алексею Навальному условный срок на реальный по «делу «Ив Роше»».
Уже в апелляции по одному из дел с участием Гумбатова защита в своем заявлении указывала, что Гумбатов и второй понятой «неоднократно принимавшие участие в проводимых сотрудниками полиции оперативно-розыскных мероприятиях, незаконно участвовали в следственных действиях в качестве понятых». Но суд решил, что достоверность показаний этих понятых и сотрудников полиции не вызывают сомнений, поскольку они «согласуются между собой».
Симоновский районный суд не ответил на запрос. В Нагатинском районном суде журналистам ответили, что «оценка сообщенным свидетелем сведениям дается судом в совокупности со всеми доказательствами по уголовному делу с учетом правил оценки доказательств, установленных УПК РФ».
«У тебя что, на районе наркоманы закончились?»
«Штатных» понятых в наркотических делах привлекают не только московские оперативники — это можно назвать общероссийской практикой. Например, в Самаре в течение двух лет шестеро сотрудников полиции массово фальсифицировали уголовные дела. В этом им помогали по меньшей мере 15 понятых, большинство из которых — осужденные по тем же «наркотическим» статьям. Чтобы не получить еще один срок, они по просьбе сотрудников полиции подписывали любые протоколы.
Сейчас этих понятых судят вместе с оперативниками: их обвиняют в фальсификации уголовных дел, а полицейских — еще и в превышении должностных полномочий. Официально по этому делу пока что 17 потерпевших. Но, по словам адвоката правозащитной организации «Общественный вердикт» Дмитрия Егошина, на самом деле жертв может быть около сотни. Большинство потерпевших все еще отбывает свои сроки в колониях, несколько человек уже умерли.
«Полицейские приглашали наркозависимых, которых они уже знали. Распределяли роли: ты будешь понятым, ты — тоже понятым, а ты будешь закупщиком. Потом задерживали гражданина, оформляли документы, везли на допрос. А дальше материалы поступали к следователю. И все — дело сшито, — рассказывает Егошин. — Понятые говорили, что неоднократно задерживались этими сотрудниками полиции или жили на их участке. Они рассказывали на допросах: «Я человек, зависимый от этого полицейского. Я боялся, что если я буду отказывать, то и в отношении меня будет дело».
Многие адвокаты убеждены, что институт понятых в России — большая проблема. Его нужно менять, как и всю систему доказательств в делах с наркотиками.
«Понятые требуются практически на каждом оперативном мероприятии, а найти их тоже не так легко, — говорит адвокат и бывший следователь Виталий Сыч. — И если честный сотрудник через месяц не предоставит ни одного раскрытого дела, то к нему придет начальник и напомнит про план: «У тебя что, на районе наркоманы закончились? У тебя он самый показательный что ли, дружок? Ты сажай в УАЗик двух понятых и пусть с тобой катаются. И ищи!» Поэтому случаи превышения должностных полномочий тут сплошь и рядом. Оперативники, которые занимаются вопросом незаконного оборота наркотиков, задействуют своих понятых: тех, кто ранее задерживался, например. Как правило, привлекают наркозависимых людей, которые за малую дозу готовы рассказать, что везде были, все видели. Как говорится: «Кто свидетель? Я свидетель!»».
Поэтому «наркотические» статьи в России и называют «народными»: по данными судебного департамента при Верховном суде России, за последние пять лет по ним были осуждены почти полмиллиона человек. По свидетельствам адвокатов, сфальсифицировать такие дела очень просто. А понятые, готовые подтвердить все, что угодно, как оказалось, находятся без труда.
«Дела же на коленке фабрикуются: допрос, экспертиза — и человек сел. Хотелось бы верить в то, что »[самарское] дело» поможет как-то повлиять на этот вопрос», — надеется адвокат Дмитрий Егошин.
