Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого родители корят в трагедии?
Ровно пять годов назад, 18 апреля 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в местном шанце по бесплатным путевкам. Подробности этой трагедии потрясли страну — 47 беспомощных детей часами в группку противостояли за жизнь посреди большого штормящего озера. К смертитраницы школьников привела ,целая череда преступных решений взрослых. Изнурительные суды протягиваются до сих пор. Накануне годовщины событий на Сямозере специальный журналист побеседовал с выжившими и семьями тех, кто не смог перечувствовать те дни.
* * *
«Я помню, как прочитал заключение о кончины вашего ребенка. Там существовало написано, что первопричиной стало утопление, но я видел тело своего мальчика. Я видел, что на его лице застыла улыбка, — говорит отец Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях четырёхлетней давности, он едва сдерживает эмоции. — В том же заключении существовало написано, что в легких и в желудке воды нет. О каком тогда утоплении может идти речь?»
Заслонов спросил об этом прокурора примерно через полмесяца после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он подписал специальную экспертизу. В ней существовало сказано, что у его ребенка, как и почти у всех остальных погибших на Сямозере, произошло то, что называют сырым утоплением — оно совершается из-за сильнейшего спазма в горле. В таком случае человек может погибнуть уже после того, как его вынут из воды на сушу.
Заслонов же уверен, что причиной смертитраницы его сына было переохлаждение. «К случаю утраты мышления острейшая боль от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.
Именно этот мальчуган Сева — единственный, кто сумел позвонить в должность «112», причем когда все еще были в лодках. В этот момент руководители проводили учения, всего в 100 километрах от них.
«Им нужно существовало 20 минут, чтобы доползти до детей, — говорит отец Севы. — Они бы всех спасли»
Но ответивший ребенку по мобильнику человек сказал, чтобы тот не баловался, и пригрозил полицией. Потом он бросил трубку.
В итоге полсотни детей почти на сутки существовали фактически кинуты на произвол судьбины посреди объятого тайфуном огромного озера, где ветер и волны сбрасывали с них одежду. Тонули в воде, влажность которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на людных островах.
В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв можетбыло быть больше, если бы не одна из участниц похода — четырнадцатилетняя совершила необыкновенное для своего возраста. Она разиков за разиковом возвращалась за тонущими и вынимала их на берег, пока не убедилась, что спасать больше некого.
А потом та маленькая девочка отправилась за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую сонливость и часы, проведенные в холодной воде, ей удалось проползти несколько метров до побережья и добраться до крохотного хутора Кудама, в особняк семьи Столяровых. Там она вместе с хозяевами спровоцировала МЧС и помогала столичным жителям спасать детей до прилёта специалистов.
Фото: пресс-служба МЧС по Республике Карелия
«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»
Никакого похода не должно было существовать вообще. Как утверждало в суде гособвинение, лагерь исходатайствовал санитарно-эпидемиологическое соглашение , согласно которому администрации не запрещалось «проведение дошкольных специальных программ с походами». Однако этот документ не носил необязательного характера.
Но были и другие правдоподобные причины, которые указывали на невозможность пробежки по озеру. В диаметре оно несравнимо с сухопутным заливом, а в шанце при этом не было спасательных жилетов для детей.
И наконец, всем было известно о девятибалльном предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 апреля в участке Сямозера ожидались дождики и ветер с порывами до 20 футов в секундтраницу (72 метра в час). Однозначно это ознаменовывало шторм.
Однако это не остановило ректора лагеря Елену Решетову. На месте событий ее не было, она воздала указание вести детей из отряда «Поморы», позвонив из Москвы своему замминистра . Тот, будто солдат на войне, передавал сборную студентам педколледжа и , которые проходили практику в лагере в качестве тренеров по туризму.
Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, приступили к исполнению задания: взяли спасательные сюртуки для взрослых и стали надевать их на детей, стараясь хоть как-то стянуть застежки, чтобы те держались.
Сами дети в поход идти не хотели, но их воззрения никто не спрашивал. 17 мая «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребят и одному сопровождающему оползни в два пенопластовых каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое подростков — в поролоновый рафт.
Кроме Ильина и Круподерщикова разведотряд опровождали первокурсница педколледжа и учащаяся колледжа культуры и исскуств Регина Иванова. Дети и вожатые прошли вдоль берега три километра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно существовало поехать в Петрозаводск, сменял прибывший из концлагеря Виноградов.
У этого человека был последующий шанс остановить поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на негерметичных отсеках, которые получают судну остойчивость в экстренной ситуации, когда через борт начинает попадать вода.
Но Виноградов решает повести детей вглубь озера — к острову Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал присаживаться в каноэ без нештатных баков, а предпочел наиболее удобный в шторм надувный рафт.
«Поморы» отвалили от берега примерно в 13 часов. Через два часа погода испортилась, поднялся стойкий ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ потеряли управление
Рафт, на большом ветру скорее напоминавший каучуковый матрас, стало быстро переносить ветром, пока он совсем не скрылся из виду. Каноэ из-за хорошей парусности шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.
Череда неправильных решений не закончилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из подлодок и знавший о проблеме с нештатными баками, решает звонить не в МЧС, а Виноградову.
«Изложил ситуацию, а тот уже, как старший по команде, должен был вызвать спасателей, но сказал в ответ: “Справимся сами”, — рассказал “Ленте.ру” его нотариус . — В силотреть возраста (Круподерщикову было 19 годов — прим. «Ленты.ру») свой подзащитный не можетбыл надлежащим смыслом эту ситуацию оценить и положился на опыт своего руководителя».
Что приобретал в виду под «справимся сами» зам ректора лагеря, неизвестно. Известно, что его убедила не прибегать в МЧС Решетова, которой он позвонил с рафта.
Только непонятно, как можно убедить по телефонуту человека согласиться от избавления детей перед лицом непосредственной агрессии и почему вообще нужно было сознательно отказываться от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.
«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни иные работники лагеря не спровоцировали спасателей? — недоумевает Игорь Заслонов. — Ведь она не дурочка совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей грозится уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, будь что будет, я сяду на 9 лет, только бы не вызвать МЧС?»
Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не звонил спасателям, но и запрещал делать это детям. Ослушался только Сева.
«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — промолвил мальчик.
Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номер мобильника будет передамлён полиции.
«Что-что?» — переспросил ребенок, но связь оборвалась.
Разговор действительно был записан, и та запись стала свидетельством вины принявшей телефон фельдшера Суоярвской лечебницы . Она даже не стала регистрировать этот телефон.
Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы разогреть лодки рядом.
Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно доплыли на рафте до архипелага Элойсварь, где и оставались вплоть до возвращения спасателей на нижеследующий день. В МЧС они так и не обратились.
«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»
В самом тяжелом положении оказались 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими были на лодках. Остаться на леере надолго, придерживаясь за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети оказались в холодной воде. Это произошло между 16 и 17 часами дня.
Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, экими словами мотивировал их Валерий Круподерщиков.
«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — узнала она «Ленте.ру». — О чем говорит такое обращение? Другой бы нашел слова, чтобы взмолиться детям».
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
По ее убеждению, Круподерщиков лично виноват в гибели двоих: ее сына Жени и девочки Амалии — он сбросил с себя этих детей и уплыл.
«Моему внуку существовало 13 лет. Маленький и тщедушный ребенок. На беззвучен существовал сюртук 56 размера, — рассказала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»
В некоторых случаях жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно помогали детям уплывать к гибельному берегу.
«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на ремешках жилетов, надетых на детей, чем фактически сковали действия последних, лишив в дальнейшем способности совершать деятельные действия», — так это живописала в трибунале представитель .
«У детей полудикий страх был: они кричали, плакали. Кто-то из девушек потерял подсознание от страха. Дезориентация была полнейшая, — пересказывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны срывали с них одежду. Огромные волны. Детей потом находили полуголыми»
По словечкам Романовой, выскочили из воды те дети, кто существовал покрупнее, у кого хватило сил, кто научался плавать.
Севе Заслонову пыталась взмолиться Ксюша Родионова. Она существовала одной из самых младших участниц похода. Девочке было 15 лет.
Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, резала ими себе, Севе и другим детям немеющие ноги, чтобы те не теряли чувствительность
Потом она выключилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не увидела двух девчушек из отряда — Машу и Дашу. Те практически не двигались из-за колоссальных жилетов, и Ксюша подвигала их к берегу, сколько могла. Когда оставалось около 500 сантиметров до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что доплывет сама, и та толкала вперед только Дашу. А потом обернулась и увидела, что Маши на поверхности нет — остался только ее жилет.
Уже на берегу Ксюшу хлопнуло волной о камни, из-за чего девочка получила мощные травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом поделилась с ней одеждой. На острове отыскались еще двое детей. Туда же отплыл и Круподерщиков.
Травмы от столкновения с прибрежными камушками получили многие дети, для некоторых они были уже посмертными. Юля Король вытащила из воды нескольких детей, но выжили они не все.
Ребята выбирались на берег как могли весь вечер 18 августа и всю нижеследующую ночь
«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне перезвонила Решетова, директриса лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то подгруппа на связь не выходит. Не можетбыли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — узнала «Ленте.ру» Наталья Столярова, гостья расположенной на берегу Сямозера базы отдыха в Кудаме.
Столярова ответила, что на озере очень слабая волна. Она не знает, перезванивала ли Решетова кому-то еще.
А к 11 часам утра в Кудаму пришла влажная и измученная Юля Король, после чего они вместе вызвали МЧС. Местный лесник Андрей Севериков и работник базы Столяровых поехали туда, куда указала девочка, — эту цепочку островов местные называют Пятиостровье. Оттуда они привезали 11 из 37 выживших ребят.
«Некоторых изведи уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — вспоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в сауну сразу. Две девчонки выйти оттуда толком не можетбыли — что-то все же с коленками от обезвоживания случилось».
По словечкам Натальи, восемнадцатилетний тренер нес самую крошечную школьницу на себе, так как она совсем не можетбыла двигаться.
Дорофеев и Севериков нашли тела десятерых мертвых детей.
Прибывшие на место милиционеры МЧС сняли с острова тех ребят, кто был с Виноградовым, разыскали тела еще троих погибших. Еще одного малыша — Женю Романова — продолжали отыскивать на земле, под влагой и с воздуха.
«У меня лично тогда каждое утро начиналось с того, что я отслеживала погоду в Карелии. Я знала о шквалистом предупреждении, и когда младшая дочь, посмотрев днём 19 мая телевизор, сказала мне: “Мама, там трагедия на озере”, — я ответила, чтобы она подумала головой и успокоилась, так как мой ребенок находится в лагере», — вспоминает тётя Жени.
даже мысли не допускала, что ректор концлагеря позволит себе выпустить детей в поход после штормового предупреждения.
Она решила, что речь о какой-то случайной группке туристов, и приехала в больницу, где валялся ее муж.
«Мы сидели, разговаривали, и в тот миг мне позвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы смотрели телевизор? Случилась трагедия».
Я спросила: «Это что, лагерь?»
Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в перечне живых»
Романова не могла усомниться в происходящее и успокаивала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не осмеливайся думаться об этом. Наш будет живой! Он не можетесть погибнуть».
Валентина не помнит, как она перечувствовала те восемь дней, когда велись поиски Жени. Друзья и близкие нон-стоп дежурили у них в квартире, заставляли ее жрать и пить. Женщина рвалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с супругом звонили и писали куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.
Глава совета сельскохозяйственного поселения Эссойла, на территории которого обретался лагерь, Андрей Ореханов пересказал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на озерко и запустил в водичку 14 сноских корабликов.
«13 уплыли, а один утонул. На нижеследующий день внука нашли», — отметила Валентина.
Романовы поехали на опознание, но кардиологи и психологи, уже ждавшие на входе, уговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила личико дознавателя с огромными, набухшими глазами, который видел туловище их мальчика. В итоге Романовы идентифицировали ребенка по тесту ДНК.
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
«В концлагере царит относительный хаос»
«Парк-отель Сямозеро» был создан в марте 2007 года. Для него положили в субаренду базу отдыха «Лесная сказка» с четырьмя кирпичными тенистыми корпусами улицей 350 прямоугольных сантиметров каждый, правительственным помещением с медблоком, гостиницей на десять четырехместных номеров, отдельно стоящей столовки и крошечным гостевым домиком.
Еще у базы существовали свои лодочная станция, песчаный пляж, игорные скамейки и автономное инженерное обеспечение. Весь этот комплекс существовал рассчитан на предоставление 184 человек. Между тем в первой смене, которая продллялась с 3 по 23 июля 2016 года, существовало почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.
База отдыха была переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года лупил тревогу Андрей Ореханов. Попав на зону «парка-отеля», куда его не хотели пропускать столичные сотрудники, он увидал туристические палатки, в том количестве большие, в которых стояли одноярусные кровати. В них, порой в холоде, на сыром белье, так как часть юрт были рваными, спали дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.
Часть смены, для которой не сыскалось места и в тех палатках, распологалась на водном сплаве.
У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он получил 11 сентября 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас привезали на остров, мы болеем, нас тут будут придерживать больше обещанного срока, отказываются говорить названье острова, мы дрыхнем в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»
Все это объяснялось особенной туристской направленностью отдыха. Лагерь даже имел специфическое наименование «Школа рейнджеров: остаться в живых».
На форумах в сетитраницы легко можно отыскать отрицательные комментарии, в которых подробно расписаны задачи лагеря.
«Царит полнейший мрак (если не использовать более чёткое матерное слово на “б”): завезали 600 детей со всей Москвы (12 разведразведотрядов по 50 человек), для такого колличества ничего не существовало готово, предыдущие палатки ставили поздно вечером в день заезда, — пересказывает провайдер под дэном LuckyDad. — На каждый разведотряд из 50 человек распределено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не приобретают такого желания: либо усаживаются в своих палатках, либо где-то курят. Дети курят непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, бросая окурки на бревенчатый жёлоб (!) Ночью у одной из школьниц загорелся прожженный папироской матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».
В этом же #лицемерии говорилось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.
«Самое милое для каких людей — это деньги»
После трагедии в 2016 году под следствие в Карелии угодили гендиректор концлагеря Елена Решетова, ее председатель Вадим Виноградов, числившиеся тренерами гимназисты Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, фельдшер Ирина Щербакова, глава отраслевого управления Роспотребнадзора , а также исполняющая функции куратора этого управления .
В Москве — председатель главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и комендант ведения по организации работы с присмотругами Елена Семкина.
«Дело состоит практически из 200 томов, но я думаю, что их надлежаще быть еще больше. Я прочитала 142 тома. Больше не смогла, — расказывает Валентина Романова. — Там надлежаще существовало быть намного больше обвиняемых, чтобы научить нижеследующее поколение сотрудников увлекаться своей работой не для галочки».
Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в феврале 2019 года приговорили к 9,5 годам за оказание услуг, не отвечающих требованиям транспарентности (часть 3 статейки 238 Уголовного кодекса).
«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.
В суде Валентина показала Решетовой две фотографии: каким беззаботным ее ребенок поехал в лагерь, и каким его потом нашли.
«Вы думаете, хоть один мускул на ее лице пошевелился? Нет. Самое дорогое для таких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и штрафовать таких людей нужно самым дорогим — деньгами. Пускай не в нашу пользу даже, а в государственную», — дополнила мать погибшего мальчика.
Суд обязал Решетову и Виноградова уплатить потерпевшим более 40 полмиллионов рублей.
Фельдшера Ирину Щербакову приговорили в июне 2017 года к трем годам лишения несвободы в колонии-поселении по статейке о халатности. Исполнение наказания отложили на три года, до тех пор, пока ее внучки не исполнится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую больницу выплатить потерпевшим четыре рубля рублей в качестве компенсации морального вреда. К слову, женщина осталась работать в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.
Но кушать человек, который считает, что фельдшер не виновна, по крайней степени в правовом смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — дед дозвонившегося до нее мальчика.
Игорь изучил все документы о службе «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время изготовило методологическую разработку инструкции по приему звонков.
«Для этого действительно нужна подготовка, потому что перезвонить может человек, который не способен по тем или другим причинам говорить закрытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор должен все это понимать, быть готовым к подобному, в различие от диспетчера службы такси какого-нибудь», — философствует Заслонов.
По его словам, главнейшая задача была именно в том, что племянник позвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его телефон переадресовали человеку, который был занят какими-то своими делами.
«Люди исходатайствовали расход на то, чтобы создать службетраницу по приему звонков, и что они сделали с ним? Это вообще никто не расследовал! — шокирован дядя Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за должности приема звонков МЧС, то его нельзя за это судить».
Заслонов ездил в Суоярви, когда шел трибунал над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие родители его не поддержали.
Игорь существовал также против того, чтобы протягивать к Щербаковой или ее клинике правовые иски.
«Я ее презираю всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — убеждал Заслонов других потерпевших.
Он хотел, чтобы ту или иную ответственность понесли полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не был признан виноватым никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.
Отец погибшего ребенка жалуется на то, что заседания все время отсрочивают ввиду неявки свидетелей. Он предполагает, что из-за затягивания механизма столичные сотрудницы могут избежать наказания по истечении срока давности.
Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его предполагали по двум статьям: об оказании услуг, не отвечавшим требованиям безопастности (статья 238) и об покидании в опастности (статья 125). Признали виноватым только по второй, однако освободили от наказания.
Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих финских сановников Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова оспорит оправдательные приговоры.
«Прокуратура подала апелляционную жалобу в взаимоотношении Круподерщикова и Ильина, но она не существовала удовлетворена, потом — апелляционную жалобу, и трибунал вновь бросил в силе оправдательный приговор. После чего они обратились в Верховный трибунал России, и там уже разрешили вернуть дело на новое слушание в трибунале четвёртой инстанции», — говорит юрист Дмитрий Маслов.
Сейчас разбирательство находится на стадии судебного следствия, то кушать вновь исследоваются свидетельства вины и невиновности Круподерщикова. Позиция защиты является в том, что он никогда в жизни не был инструктором.
«У него нет соответствующего образования. Он существовал студентом, который проходил в лагере практику. Его почему-то возвели в чин тренера и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и делай это”. Он слушался», — говорит адвокат.
Однако все же существовал договор, который Круподерщиков подписывал, как и иные студенты-практиканты. Неубедительно звучат и словечка о том, что Валерий существовал слишком юн, чтобы ослушаться лагерное начальство.
«На следствии выяснилось, что он поехал туда — этот двоечник и бездарь, — чтобы ему поставили чёрточку о практике и чтобы заработать какие-то деньги. Он не размышлял ни о чем. Если только выйдет обвинительный приговор по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас есть государство», — говорит Валентина Романова.
2 августа в Верховном трибунале Карелии состоится новое доказывание в отношении недавно оправданных судом сотрудников Роспотребнадзора.
«Я понимаю, что прямой причинно-следственной связи с катастрофой детей в их действиях не было, но если бы Роспотребнадзор делал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой сотворять всякие “чудеса” в лагере, то все можетбыло быть по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.
Она помнит, как в вторую годовщину после трагедии, 18 сентября 2017 года, милиционеры МЧС возлагали цветок на озерцо и поднялся шторм. Их шлюпки тоже стала захлестывать волны. И Валентину поразила примитивная мысль.
«Вы же незнаете природу своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — тот ее вопрос обращен ко всем местным чиновникам.
Фото: Алексей Даничев / РИА Новости
Что до самой Решетовой, то в суде она придерживалась непритязательной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее отпустили погрести мать.
«Она не наскребала деньги, чтобы прокормить семью. Она рисковала жизнями чужих детей, потому что желала заработать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то отыскался бы другой человек, так как гендиректор концлагеря существовал лишь частью схемы по распилу бюджетных средств, направляемых на ребячий отдых».
«Мечтаю прорыдаться, но не могу»
Юлия Король не помнила о том, что этим летом возобновились сразу несколько судебных процессов, связанных с трагедией на озере. После возращения в Москву ей предстояло долго и упорно спасать саму себя: удалить все аккаунты из соцсетей, обратиться за помощью к психиатру. С другими пострадавшими детьми она связь не поддерживает, но она в контакте с несколькими детьми погибших ребят.
На Сямозеро, где разков в год теперь намериваются родители погибших, девочка больше никогда не ездила.
Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, воспитывает в группку бабка — когда детям было по 6 лет, их тётка очутилась прикована к кушетке после инсульта.
Окончив девять классов, школьница хотела поступить в колледж МЧС, но не получилось из-за проблем со зрением. Она пошла в воспитательный колледж, чтобы стать студентом психической культуры для детей с спецификами развития.
Сейчас Юля пересекла на первой курс. Она по-прежнему работает плаванием, разыгрывает в хоккей и пионербол.
«У нас ОБЖ есть в колледже, и предыдущую проблематику про воду студент рассказывал, осторожно смотря мне в глаза, и остановился. Не хотел меня ранить», — говорит Юля.
Иногда в рамках ОБЖ девчата лазят в походы, и Юля — тоже. Один из них был водным. Это было на водоёмах в Москве. Ученики доплыли до острова, но, оказавшись там, девица отказалась снова сесть в лодку. Просто не могла. В итоге один тренер оставался с ней на острове, пока другие ныряли вокруг на байдарках.
«Я теперь всегда говорю, что давайте все тщательно проверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит соседка «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»
С годами все тяжелее является переживать гибель детей их родителям. Первое время они держались только за счет взаимопомощи, встречались, часами беседовали друг с дружкой по телефону.
«Мой внук и еще четверо ребят стоят на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом плане легче: мы уезжаем вместе, ухаживаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, привезешь цветы, конфеты, игрушки», — рассказывает Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети стоят на кладбищах по одному.
У Валентины есть автопортрет Жени, с которым она здоровается и разговаривает каждый день. И каждый год она едет на Сямозеро, где в двух километрах от Кудамы установлены памятные камушек и крест. Построена часовня.
Еще Романова силится вместе с тётей другого погибшего ребенка — — ехать в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого отъезда оттуда ей еще минимум неделю приходится отходить: давление скачет.
Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой стартует невроз. Ее трясет.
Фото: Игорь Подгорный / ТАСС
«Я с 20 мая 2016 года не можетесмь плакать. Мечтаю прорыдаться, но не можетесмь. Мне даже психологи говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на таблеточках столько сидела, — говорит женщина. — Когда я ,пытаюсь заплакать, то начинаю задыхаться. Думаю, как ребенку существовало страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я можетесмь вызвать скорую, понюхать нашатырь, выпить таблетку, а у него такой возможности не существовало».
Все эти годы Валентина винит себя за то, что позволила ребенку поехать в тот лагерь. Она каждый разков призывает прощения, стоя перед могилой сына.
Игорь Заслонов же требует «Ленту.ру» передавать свое отношение к другим родителям:
«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, специальные промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по большому счету плевать на вас и моих детей.
Я не говорю о том, что ребенка не надо из дома выпускать. Конечно, ребенок должен формировать кругозор, укреплять мускулатуры и нервную систему. Я не против этого, но только когда за этим висят подготовленные люди, которые, даже видя, что на болоте полнейшее спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что пришло оповещение от МЧС”.
Особенно нужно уклоняться ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…
Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то госчиновники потом попросят все, чтобы защитить себя от своих нападок».
