— Премьер-министр Дмитрий Медведев заявил, что правительство в самой короткой перспективе внесет предложения по повышению пенсионного возраста. Какие параметры повышения пенсионного возраста обсуждаются сейчас? На сколько пенсионный возраст следует повысить для мужчин и женщин? И с какого года?
— Решение в правительстве только обсуждается, окончательные параметры не согласованы, поэтому, как только они будут согласованы, мы их озвучим.
— Вы не раз говорили, что повышение пенсионного возраста само по себе не панацея для российской пенсионной системы. Какие еще изменения нужны в рамках пенсионной реформы? Как вы оцениваете модель индивидуального пенсионного капитала, разработанную Минфином и ЦБ? Сегодня первый вице-премьер Антон Силуанов и председатель ЦБ Эльвира Набиуллина сказали, что система внедрения ИПК необходима.
— Я неоднократно говорила, что не только возрастом предопределяются изменения. И рассчитывать сбалансированность и устойчивость пенсионной системы нужно на более долгих трендах, чем формирование бюджета на три года. Но прежде чем выносить решения, нужно их обсудить и договориться консенсусно об одинаковом понимании.
Во-первых, речь идет о долгосрочной сбалансированности, о тарифе, который будет окончательно установлен. Напомню, что сейчас в налоговом законодательстве установлен тариф [страховых взносов на обязательное пенсионное страхование] 26%, но тем не менее мы работаем по тарифу 22%. Норма ежегодно приостанавливается и переносится вправо. Поэтому нужно окончательно определиться, какая страховая нагрузка будет в целом на ФОТ, включая пенсионную систему. Как вы знаете, есть страховые льготные тарифы, которые были введены для того, чтобы поддерживать отдельные отрасли промышленности. Я думаю, предстоит оценить эффективность и влияние на соответствующие отраслевые показатели этих пониженных тарифов и окончательно определиться по срокам действия этих тарифов.
Очень много в последнее время обсуждалась тема, которая связана с правильностью или неправильностью, понятностью или непонятностью введенной балльной пенсионной формулы. Я думаю, это тоже тема, которая заслуживает отдельного обсуждения, но не сиюминутного изменения, а действительно отдельного обсуждения ее плюсов, минусов, влияния на показатели пенсионной системы.
Обсуждения, которые сегодня анонсировали [Антон] Силуанов и [Эльвира] Набиуллина, сначала активно обсуждались в правительстве, и даже на каких-то этапах нас привлекали к этой работе, но в прошлом качестве. Тем не менее потом эта работа немного остановилась, и окончательного решения так и не было принято. Сейчас нужно эти обсуждения возобновить. Нужно определять судьбу накопительной части пенсионной системы, понимать, носит ли она обязательный или добровольный характер, и вообще развиваем ли мы и до какой степени корпоративные пенсионные системы. Потому что государственная пенсия с учетом возможностей федерального бюджета, с учетом возможности предельного обложения ФОТ имеет свои ограничения по росту. Мы должны понимать, что будет дополнительным источником для финансового пенсионного обеспечения при выходе на пенсию.
— Как решить проблемы выплаты регионами страховых взносов во внебюджетные фонды за неработающее население? Считаете ли вы целесообразным снять эти расходы с регионов, перевести их на федеральный уровень? Необходимо ли ввести налог с неработающих граждан с высоким доходом?
— Начнем с неработающего населения. Сегодня фонд ОМС финансово обеспечивается за счет двух частей: взносы с работодателя, с ФОТ, и взносы за неработающее население, которые уплачивают регионы. Когда эта система принималась, было решено, что в 2015/16 году мы трансформируем платеж за неработающее население и каким-то другим способом начнем его взимать. Но потом это решение было отложено. Сейчас возникла такая ситуация, когда платеж за неработающее население, консолидированный платеж в целом по России, уже стал превышать дотацию, которую отдает федеральный бюджет на выравнивание уровня бюджетной обеспеченности. А в некоторых регионах ситуация складывается таким образом, что платеж за неработающее население в бюджет фонда ОМС стал больше, чем дотация на выравнивание бюджетной обеспеченности. То есть фактически идет переток через региональный бюджет в бюджет фонда ОМС.
Конечно, для основного большинства регионов это очень серьезная нагрузка на бюджеты. Если говорить о моей позиции, прямой позиции, то, конечно, я бы рассматривала вопрос о том, чтобы найти механизмы освобождения регионов от платежа за неработающее население и переноса его на федеральный бюджет. Но просто так его переносить нельзя: нужно менять закрепление доходных источников между бюджетами различных уровней или менять расходные полномочия между Федерацией и субъектами.
Мы находимся в очень конструктивном обсуждении этой темы с Минфином, потому что Минфин отвечает за общую сбалансированность бюджетной системы. Я думаю, что эта дискуссия впереди, этим нужно очень серьезно заниматься. Но, кроме этого, мы, как вы помните, с 1 января 2017 года передали администрирование страховых взносов налоговой службе. Я должна сказать, что это решение было абсолютно правильным, свидетельством тому — поступления страховых взносов в бюджеты государственных внебюджетных фондов. Уровень поступлений существенно выше, чем за аналогичный период прошлого года. Мы сейчас по совокупным страховым взносам в бюджеты фондов имеем рост по сравнению с прошлым периодом 12,9%. Согласитесь, это хорошо. Понятно, что частично этот рост связан с темпами роста ФОТ, частично он связан с улучшением системы администрирования, использованием тех механизмов, которые сегодня доступны налоговой службе.
Сосредоточение в одних руках налоговой службы и администрирования страховых взносов, и администрирования подоходного и имущественных налогов позволяет нам провести анализ того, какое население реально получает доходы и является занятым, какое — не получает. Нам сейчас налоговая служба, по сути, подводит май, июнь — это подведение итогов [2017] года. То есть мы получим окончательные данные, уже выверенные, по подоходному налогу и по страховым взносам и будем иметь возможность посмотреть, кто уплачивает подоходный, но не уплачивает страховые взносы, насколько расходятся эти базы данных. Это даже безотносительно к тому, передавать платеж за неработающего или не передавать.
Одновременно в Госдуме находится законопроект — он прошел процедуру первого чтения, — который предполагает упорядочение расчета численности граждан, которые являются неработающими, для бюджетов регионов. Очень надеюсь, что этот закон будет принят, и тогда мы уже будем считать на новой основе количество граждан, которые являются неработающими.
И последняя часть этого вопроса — это введение платежа с самозанятых и по налогам, и по страховым взносам. Мы сейчас находимся в режиме обсуждения с Министерством финансов, с налоговой службой для того, чтобы предложить некий механизм, который бы позволял через налоги учитывать самозанятых.
— Вы озвучили идею объединения внебюджетных фондов — ПФР, ФОМС, ФСС — в единый государственный внебюджетный фонд. Какой видите его управленческую структуру, нужно ли менять ставку страховых взносов в случае такой трансформации?
— Для социального блока всегда заманчиво поменять ставку страховых взносов, потому что больше денег появится в системе социального страхования. Но я в начале сказала, что нам предстоит принять решение по ставке 26 или 22% в пенсионную систему, окончательное решение. Президент объявил о неувеличении налоговой нагрузки, соответственно, любая трансформация в сторону увеличения будет противоречить этому решению. Должен всегда соблюдаться баланс. Но когда идет выбор между прямыми и косвенными налогами, всегда выбирают косвенные — это тоже понятно с учетом тех требований к экономическому росту, которые мы себе сами сейчас предъявляем.
Кто-то из ваших коллег мне задавал вопрос: «Вы же должны лоббировать социальную сферу и требовать на нее больше денег». Отчасти эта позиция обоснована, отчасти нет. Но должен быть разумный компромисс и обоснованность использования тех ресурсов, которые тратятся на ту или иную сферу деятельности. Мы должны придерживаться принципа общей сбалансированности бюджетной системы, не допуская перекосов и критической разбалансированности, как это было с бюджетами регионов, когда мы принимали решение по реструктуризации бюджетных кредитов.
Если говорить об объединении, то причиной, сподвигнувшей меня об этом говорить в прошлой должности, было в том числе наиболее эффективное и рациональное использование ресурсов. Прежде всего речь идет об информационных системах, которые создаются на базе всех трех государственных внебюджетных фондов. А в случае с фондом ОМС — система децентрализована, поэтому у каждого территориального фонда есть еще своя учетная система.
Когда мы передали администрирование страховых взносов налоговой службе, мы фактически создали часть информационного ресурса. И нам сейчас важно оценить, что еще может сделать налоговая служба с точки зрения продления инфраструктуры тех сервисов, которые у нее есть, чтобы учитывать те самые страховые взносы для граждан. С другой стороны, важно создать выплатную инфраструктуру для всех этих трех фондов. Тормозом к такому объединению может быть только одно: Пенсионный фонд и Фонд социального страхования — это централизованные структуры и централизованная система, ОМС — децентрализованная система. И отчасти, наверное, проблемы, которые мы на сегодняшний день имеем с доступностью медицинской помощи в регионах, она связана и с децентрализацией этой системы, потому что каждый регион пасет свои деньги. И хоть и существуют межбюджетные расчеты, они работают — этого недостаточно, чтобы система гибко реагировала на эти процессы.
Поняв эти составляющие, я очень надеюсь, что буду работать в этом направлении. Потому что мне кажется, что это правильная постановка задачи. Этого, естественно, не произойдет с 1 января 2019 года, потому что нужно оценить все риски, все последствия, но я думаю, что это движение в правильном направлении.
Если говорить об организационно-правовой форме, то сегодня это некоммерческие организации, которые законодательно не определены. Мы их понятийно неформально считаем некоммерческими организациями, они создают свои учреждения, и если в бюджетной системе у нас все очень жестко зарегламентировано и мы понимаем, как выстраиваются отношения между учредителем и его подведомственными учреждениями, то в случае с фондами такого регулирования не существует. Все строится частично на неформальной позиции. И здесь, мне кажется, очень важно понять и разделить, что относится к компетенции государства с точки зрения сбора страховых взносов, а что относится к назначению страховых выплат и каких-то выплат, и каких-то пособий, которые сегодня осуществляет пенсионный фонд, создать, мне кажется, некую публичную форму организационно-правовую, которая бы давала возможность нашим социальным партнерам тоже участвовать в этом процессе. Любое изменение в системе социального страхования требует детального обсуждения с социальными партнерами — профсоюзами и работодателями. Это особенность социальной сферы, с одной стороны, сложность — с другой стороны.
— Президент в послании обозначил одним из приоритетов нового срока рост инвестиций в здравоохранение, и расходы бюджетной системы должны в среднем в год составлять 4% ВВП, в идеале — 5%…
— Достигнуть 4%.
— Да. Считаете ли необходимым ввести соплатеж населения за медуслуги? Следует ли государству выстраивать систему софинансирования медицинских услуг?
— По факту она существует. На самом деле закон об охране здоровья граждан разрешает осуществлять платежи за определенные услуги. Но сложностью является то, что услуги не разграничены, точнее, они разграничены законодательно и все в законе описано, и там вроде как ничего не нужно корректировать, а с другой стороны, в конкретных лечебных учреждениях четкого разграничения не происходит. И отсюда, может быть, в том числе возникает недовольство граждан: граждане не понимают, что сегодня платно, а что бесплатно.
Поэтому, мне кажется, что, прежде чем поднимать вопрос о соплатеже населения, нужно посмотреть, проанализировать, за что сегодня население платит в лечебных учреждениях и что это за услуги: то ли это обычные услуги, которые должны предоставляться в рамках стандартной медицинской помощи, либо это некие дополнительные услуги, которые связаны с пребыванием в лечебном учреждении, может быть, заменой лекарственного препарата, что допускается по закону, когда человек считает, что он более эффективный, чем тот, который ему предоставляется в рамках бесплатной медицинской помощи. Вот это важно. У нас сегодня за 2017 год [государственное] здравоохранение собрало 591 млрд руб. по платным услугам. Приблизительно на 8% больше, чем за прошлый год. И какова структура — вот это, мне кажется, сейчас нужно проанализировать, прежде чем вообще ставить вопрос о соплатеже населения.
— Дадите такое поручение Минздраву?
— Дадим такое поручение Минздраву, конечно. Я думаю, что это будет правильно. Потому что на сегодняшний день никто не понимает: все знают, что платят, но никто не понимает, за что.
